Пол Кларк к тому времени уже ушел – после концерта в Чикаго в ноябре, разочарованный тем, как с ним обращался бывший лучший друг Тони, уходом Билла и, наконец, неуклюжими действиями Дона, от которых все становилось только хуже. Он устроил большую прощальную вечеринку для техников в гостинице после концерта, а на счете написал номер, в котором жил Дон Арден.
– Но я подписал его «Дон Ард-Он»
[27]. Я сказал: «Да ну его в жопу, мне наплевать».
Вместе с Гилланом, Гизером, Биллом и Полом, до них – Оззи, Ронни и Винни, вместе с дурацким карликом и идиотскими декорациями со Стоунхенджем ушли и последние остатки репутации Black Sabbath как серьезной рок-группы. Им так и не удалось восстановить ее по-настоящему. До того момента, как после нескольких десятилетий ошибок и провалов, Оззи – и, что еще важнее, Шэрон – не подарили им ее обратно. Может быть, это и была еще одна коробочка с дерьмом, но на этот раз дерьмо было украшено серебром и золотом. А если они будут хорошими мальчиками и сделают все, что им скажут, то, может быть, даже платиной…
10. Перевернутые кресты
13 июля 1985 года. Стадион имени Джона Кеннеди в Филадельфии. Утренняя часть Live Aid, определяющего события в популярной музыке восьмидесятых. Четыре основателя Black Sabbath готовятся выйти на сцену и исполнить три песни перед аудиторией более чем в 90 000 человек. Концерт транслировали по телевидению для многомиллионной аудитории, он должен был стать огромным, праздничным мероприятием – как глобально, для жителей Чада, Судана и других живущих в ужасной нищете африканских стран, для которых организаторы собирали деньги, так и на личном уровне, для группы. Случилось то, что, по словам всей четверки, никогда не должно было произойти. А тут – вот они, снова вместе. Несмотря на кажущуюся значительность происходящего, все вышло как-то обрывочно, запутанно и горько, словно они устали друг от друга, едва оказавшись в одной комнате. Группа должна была выйти на сцену в десять утра, и еще до того, как они сыграли хоть одну ноту, всем не терпелось как можно скорее покончить с этим и снова разойтись – каждому своей дорогой.
Я уже не был пиарщиком группы, и недавно начал работать над мемуарами Оззи, Diary Of A Madman, так что присутствовал на концерте в качестве писателя и репортера для нескольких журналов. Я ехал с группой из гостиницы на концерт в кузове белого микроавтобуса «Форд Транзит». Мы собирались закрыть дверь, но тут, тяжело дыша, подошел мужчина средних лет со светлыми волосами и длинными бакенбардами а-ля Элвис Пресли и спросил, не сможем ли мы его подвезти. Мы подвинулись, и машина тронулась.
– Кстати, я Мартин Чамберс, – объявил он.
– О, ага, – жалобным голосом ответил Билл.
– Ну, вы знаете? Из The Pretenders?
– О, ага. И что ты там делаешь?
– Я барабанщик.
– О, ага.
В кузове наступила тишина. Было раннее утро, больше как-то сказать было нечего.
Мартин наклонился вперед.
– Ты Оззи Осборн, да? – спросил он.
– Да, дружище.
– Значит, вы, ребята, Black Sabbath, – сказал он. – Мне очень нравилась ваша песня… эта… Paranoid, правильно?
Никто не ответил.
Он попробовал другой подход.
– И чего вы играете, три песни, как мы и все остальные?
– Верно, – с серьезным лицом ответил Оззи. – Но у нас есть особый сюрприз для всех. На бис мы выйдем и сыграем Food Glorious Food
[28].
Остальные в машине захихикали. Мартин, похоже, слегка испугался. А потом Оззи запел: «FOOD GLORIOUS FOOD! HOT SAUSAGE TOMATO!»
Мартин улыбнулся, но ему явно было неловко. Он был таким же, как большинство людей. Из тех, кто не знал, шутит Оззи или нет. Хотя этого никто и никогда не знает.
– Я знаю, что это ради хорошего дела, но, если честно, мне все равно, – прошлой ночью сказал мне Оззи. Мы сидели в баре, и он попивал диетическую «Кока-Колу». Оззи официально бросил пить после того, как несколько месяцев тому назад выписался из клиники Бетти Форд. – Отец говорил мне: в войну все были добрыми и помогали друг другу, но как только война закончилась, все снова стали мудаками. И я готов поспорить, что завтра там соберутся люди, которые послезавтра снова будут друг друга на х*й посылать.
Но важно ли это, если все же удастся собрать деньги? И да, и нет.
– Тут штука вот в чем, – сказал он. – Они получат деньги, закупят еду, отвезут ее туда, накормят голодающих, а потом они будут снова голодать! Потому что еда, сколько бы ее сегодня ни собрали, не вечная. Мне кажется, этим должны заниматься не только рок-н-ролльные группы, но и промышленники – всякие там IBM, GEC. Они должны сказать: «Хорошо, одну неделю в году мы отдаем все доходы на благотворительность», сколько бы это ни было. Блин, они тратят сотни миллионов на ядерные вооружения, но хоть кто-нибудь из них хоть раз сказал «Хорошо, давайте сегодня сэкономим сотню миллиончиков и накормим этих бедолаг»? Для правительств это смешные деньги, все равно что нассать в океан! Все равно что дать бомжу десять центов и посчитать свою миссию выполненной. Но нет, они лучше будут сжигать лишние запасы пшеницы, чем не дадут людям умереть. Они давят бульдозерами миллиарды яблок из-за перепроизводства… Не, я понимаю, это просто яблоки, и они, наверное, помрут со скуки, сидя в своей пустыне и питаясь одними гребаными яблоками, но, знаешь, это же лучше, чем не жрать вообще ничего, правда?
Оззи выглядел скучавшим и растерянным. Одно дело – снова протрезветь после стольких лет, и совсем другое – проверять, насколько тебе будет комфортно, если ты вернешься в Black Sabbath. Это все было чревато. Гизер не играл вживую с Тони со времен злополучного турне Born Again восемнадцать месяцев назад, Билл Уорд не играл с группой вживую со времен своего полуночного побега пять лет назад, а Оззи не был с ними на сцене почти семь лет. Возникает логичный вопрос – а чего они вообще хотели добиться? Славы, конечно. Места в истории рока. Впрочем, если говорить о Live Aid, они стали скорее маленькой сноской в учебнике истории. Этот день принадлежал по-настоящему знаменитым именам – Queen и Элтону Джону, Боуи и Бобу Гелдофу. Даже Status Quo и то больше ассоциировались с Live Aid, чем выступление Sabbath в десять утра в Филадельфии – «ой, а что, они тут тоже были?»
На самом деле идея, как и все значительные идеи Оззи в то время, принадлежала Шэрон. Попытка протащить Оззи в состав в качестве сольного артиста успехом не увенчалась, но ей намекнули, что кандидатуру воссоединившихся Black Sabbath могут и рассмотреть. И действительно, все получилось, по крайней мере на бумаге. Само выступление Sabbath вышло, мягко говоря, неуместным. Children Of The Grave хотя бы как-то можно было увязать с темой дня, но вот понять, как с бедами голодающих африканцев связаны Iron Man или Paranoid, даже в самом метафорическом смысле, было очень трудно. Сказать по-правде, группа казалось старой и разлаженной. Выглядели они именно тем, чем и являлись: пыльной реликвией из ушедшей эпохи. Оззи, который не пел вживую несколько месяцев, страдал от одышки и лишнего веса, а его унылые призывы «Давайте сойдем с ума!», опять-таки, не слишком-то соответствовали целям шоу. Его самой заметной чертой лица был двойной подбородок. Ну да неважно. Шэрон скоро все исправит. (Много лет спустя он жаловался мне, каким же «ужасно уродливым и безобразно толстым» был в тот день. «Я выглядел словно Мама Касс
[29], которая приехала на выходные на гейскую вечеринку».) Остальное уже неважно. Достаточно, что они просто были там. А потом все вдруг закончилось. Группу увели со сцены обратно в гримерку. Не было еще даже 10.30 утра. И теперь нам предстояло пережить целый день.
