Но ни одна страна не продемонстрировала мощь процесса Габера — Боша больше, чем Китай.
В 1972 году президент США Ричард Никсон приоткрыл «бамбуковый занавес»
[16] и посетил Китай. С ним был Джеймс Финнеран, член руководства компании M. W. Kellogg (MWKL). В Китае тогда перерабатывали больше отходов жизнедеятельности людей и животных, чем во всех остальных странах. Каждый грамм природного азота переносили даже на самые маленькие участки обрабатываемой земли. Больше пищи, чем производил Китай, изготовить было просто невозможно. Но этого не хватало. Крестьяне поедали домашний скот, дикие овощи, варили суп из травы, собирали кору с деревьев; в некоторых районах наблюдались случаи каннибализма. К 1961 году около 30 миллионов китайцев умерли от голода. Те, кто выжил, ели рис с минимумом овощей; мясо было редкостью; еда строго нормировалась. Хуже того, население Китая росло со скоростью 10 миллионов человек в год.
Компания M. W. Kellogg построила самый продуктивный завод по производству аммиака в мире. Финнеран сопровождал Никсона в Китай с намерением помочь местным промышленникам создать собственное предприятие, предполагая, что одно они все-таки построят. В результате появилось 13 заводов. В течение нескольких лет производство удобрений в Китае удвоилось, фермеры стали выращивать больше сельскохозяйственных культур, которых хватало не только для питания людей, но и для кормления животных. Мяса оказалось в изобилии. К 1989 году Китай стал крупнейшим в мире производителем и потребителем синтетических удобрений. И хотя там проживает одна пятая населения мира, проблема недоедания в этой части планеты отпала. Возникла иная проблема: в 1982 году 10 % населения Китая страдали от ожирения (вес на 35 % или более превышал идеальную массу тела). К началу 1990-х годов это количество возросло до 15 %. Сегодня более 30 % жителей Пекина имеют избыточный вес, а детское ожирение стало национальной проблемой.
В 1924 году, через пять лет после получения Нобелевской премии, Фриц Габер выступал в Институте Франклина (Филадельфия), превознося достоинства науки. «Банкир и юрист, промышленник и купец, несмотря на ведущие позиции в жизни, всего лишь чиновники, — сказал он. — Миром правят естественные науки. Именно их развитие определяет меру процветания человека, сеет семена, из которых вырастает благополучие будущих поколений». Но ученые не работают в изоляции. И если не сдерживать науку, проявляется и ее темная сторона.
Самый большой завод по производству азота в США расположен в Доналдсонвилле. Каждый день он потребляет на миллион долларов природного газа, перегоняет в пар 30 000 тонн воды из местной реки, производя 5000 тонн аммиака (два миллиона тонн в год). Каждый день эти 5000 тонн загружают в железнодорожные вагоны, отвозят на баржи, которые плывут по Миссисипи, развозя по всей стране удобрения для кукурузных и пшеничных полей. Но не весь азот, содержащийся в аммиаке, попадает в почву. К примеру, только треть вещества, осевшего на кукурузном поле, в итоге оказывается удобрением и попадает в зерна. Все остальное смывается в реки и просачивается в грунтовые воды.
Мексиканский залив, недалеко от которого расположен этот аммиачный завод в Луизиане, — прекрасный пример того, что может произойти, когда никто не следит за процессом. Ежегодно в его воды сбрасывается около 1,5 миллиона тонн азота. Избыток вещества вызвал чрезмерный рост водорослей, которые заполонили воду и перекрыли доступ кислорода и солнечного света другим видам, например рыбам и моллюскам. Заросли уничтожили ручьи, озера и прибрежные экосистемы по всему Северному полушарию. Гибнут не только рыбы, но и птицы, которые ими питаются.
Сейчас мертвая зона в Мексиканском заливе достигла размеров Нью-Джерси (22 608 км2. Прим. ред.) и постоянно растет. Хуже того, более 150 небольших мертвых зон уже наблюдается по всему миру. Балтийское море к северу от Германии стало одной из самых загрязненных морских экосистем на планете; в 1990-х годах индустрия заготовки балтийской трески прекратила существование. В европейских реках Темзе, Рейне, Маасе и Эльбе синтетический азот присутствует в количестве, в сто раз превышающем норму. Аналогичные проблемы возникают на Большом Барьерном рифе у берегов Австралии, в Средиземном и Черном морях, а также в двух крупнейших реках Китая: Хуанхэ и Янцзы. Вредные и ядовитые вещества, вырабатываемые водорослями, также были обнаружены в Чесапикском заливе, проливе Лонг-Айленд и заливе Сан-Франциско. Справедливости ради нужно отметить, что этот избыток азота возникает не только от азотных удобрений, которыми обогащают почву. Он содержится в навозе, переработанной пище животных, которых, конечно же, кормят культурами, выращенными на синтетических удобрениях.
Загрязнение искусственным азотом касается не только водных пространств; он также попадает в воздух и возвращается на Землю в виде кислотных дождей, нанося дальнейший ущерб озерам, рекам и лесам, а также животным, которые от них зависят. И эти проблемы будут только усугубляться.
Загрязнение окружающей среды синтетическим азотом оказалось не единственным злом, которое вылетело из ящика Пандоры, когда Фриц Габер «осмелился» его открыть. Было и еще кое-что требующее наличия азота. Это объясняет, почему Германия прекратила производство синтетических удобрений во время Первой мировой войны и переместила предприятие из Оппау в Лойну, где завод можно было лучше охранять.
В 1911 году, когда Фриц Габер переехал из Карлсруэ в Берлин, он подружился с другим немецким ученым, Альбертом Эйнштейном. Тот обучал сына Габера математике, а сам Франц помог Альберту пережить тяжелый развод. «Без Габера, — вспоминал Эйнштейн, — у меня бы ничего не получилось».
Несмотря на то что Габер с Эйнштейном дружили, их взгляды очень различались. Знаменитый физик был либералом, остроумным, довольно грубым; он был чужд условностей, любил богему и испытывал отвращение к милитаристской политике страны. Габер же, как сторонник императора Германии, считал, что немецкие ученые должны служить Отечеству, когда их об этом просят.
4 августа 1914 года, когда Германия вторглась в нейтральную Бельгию в попытке обойти с фланга Францию, Фриц подписал манифест, защищающий его страну от международного отчуждения, которое незамедлительно последовало. Манифест подписали 93 немецких ученых, в том числе три состоявшихся и три будущих нобелевских лауреата. Эйнштейн при этом представлял пацифистское сообщество, которое осуждало действия своей страны. Эйнштейн покинул Германию. Габер завербовался в армию.
Немецкие полководцы предполагали быстро — максимум за несколько месяцев — пройти через Францию и положить конец войне. Но что-то пошло не так: германская армия остановилась на реке Марне недалеко от Парижа. Командование в Берлине к тому моменту поняло, что война будет иметь совсем другой характер и солдатам понадобятся окопы. Также для успешного ведения боевых действий требовалось огромное количество одного из самых мощных взрывчатых веществ в мире — нитрата аммония
[17]. (В 1995 году Тимоти Маквей использовал нитрат аммония, купленный у компании, которая производит синтетические удобрения, и взорвал здание госучреждения в центре Оклахома-Сити, убив 168 человек, в том числе детей, ранив еще 680 и разрушив и повредив более 300 зданий в радиусе полутора километров. И все это благодаря одной бомбе на основе нитрата аммония, заложенной в автомобиль.)
