Когда Лайнус Полинг утверждал, что белки́ определенным образом сворачиваются или что серповидноклеточный гемоглобин имеет иной электрический заряд, у него было множество биохимических данных, подтверждающих это. Но когда он настаивал, что витамины и добавки помогают людям жить дольше, располагал только тем, что сказал ему Ирвин Стоун — человек, никогда в жизни не публиковавшийся в научных журналах, не имевший ни научного образования, ни малейшего доказательства, подтверждающего действие витаминов.
Полинг рассчитывал на эффект «Волшебника страны Оз», чтобы продвигать свои убеждения, будто витамины и пищевые добавки обладают чудодейственными свойствами. Он надеялся, что люди не заметят «маленького человека за занавесом» (недостаток доказательств) и обратят внимание только на громовой голос дважды нобелевского лауреата. Точно так же идеи Рэйчел Карсон казались привлекательными, потому что она была хорошим рассказчиком, заслуживающим доверия научным писателем. Как и Лайнус Полинг, Рассел Портеной утверждал, что оксикодон облегчает боль и не вызывает зависимости, а Уолтер Фримен — будто лоботомией можно снять психиатрические проблемы. И все эти идеи звучали весомо, потому что оба считались уважаемыми членами медицинского и научного сообщества. Они смогли убедить других в своей правоте потому, что уже были отмечены знаком академического успеха, а совсем не потому, что имели какие-то доказательства. И наконец, утверждение Питера Дюсберга, что ВИЧ не был причиной СПИДа, или вера Люка Монтанье, будто бактерии вызывают аутизм, были так широко приняты в обществе, потому что оба эти исследователя были блестящими и очень известными вирусологами. Но дело в том, что все ученые независимо от того, насколько они успешны или хорошо известны, должны иметь непреложные доказательства, подтверждающие их теории, а не просто горячо говорить, иметь множество наград или обладать литературным авторским стилем.
Глава 8. Учимся на опыте прошлого
Казалось бы, легко быть крепким задним умом и с современных позиций оценивать достижения и неудачи темного прошлого науки. Но давайте посмотрим, что получится, если мы посредством опыта, извлеченного из ошибок и удач предыдущих поколений, оценим некоторые современные изобретения и открытия — скажем, электронные сигареты, консерванты, химические смолы, лечение аутизма, программы скрининга рака и генетически модифицированные организмы (ГМО).
1. Все дело в данных. Если разные ученые проводят исследования в несхожих условиях и отличающимися методами, но получают при этом одинаковые результаты, тогда эти итоги можно считать истинными. Если их игнорировать, последствия могут быть самыми ужасными.
Казалось бы, все очень просто: посмотрите на данные и поступайте соответственно. Но проблема в том, что данных слишком много. Ежедневно в медицинских и научных журналах публикуется около 4000 работ. Нетрудно предположить, что качество исследований очень разное, они описываются колоколообразной кривой распределения Гаусса: есть боковые «хвосты» — отличные работы, с одной стороны, и откровенно ужасные, с другой; но большинство материалов — более или менее подходящие — укладываются в середину распределения. Как же отделить верные сведения от негодных?
Прежде всего, можно обратить внимание на качество издания. Правда, и это не всегда адекватно работает. Например, именно в хороших рецензируемых научных журналах публиковали информацию о том, что чрезмерное употребление кофе вызывает рак поджелудочной железы; вакцина MMR (против кори, свинки и краснухи) провоцирует аутизм; ядерный синтез (объединение двух ядер с высвобождением энергии) может произойти при комнатной температуре в стакане воды («холодный термоядерный синтез»). Все эти наблюдения были позднее опровергнуты другими исследователями. («Проблема мира не в том, что люди знают слишком мало, — писал Марк Твен, — а в том, что они знают слишком много ошибочного».)
Так что, если нет оснований полностью доверять наблюдениям, опубликованным в первоклассных научных журналах, чему же верить?
Ответ заключается в следующем: наука зиждется на двух столпах и один из них надежнее другого. Первый столп — экспертная оценка. Перед публикацией работы ее оценивают и рецензируют эксперты в этой области. К сожалению, и тут есть проблемы: не все эксперты одинаково квалифицированны, поэтому иногда в журналы проскальзывают неточные данные. Второе, на что обязательно нужно обратить внимание, — воспроизводимость эксперимента. Если исследователи пишут что-то из области фантастики (например, вакцина MMR вызывает аутизм), последующие исследования либо подтверждают эти данные, либо нет. Например, практически сразу после публикации сведений о том, что вакцина MMR вызывает аутизм, сотни ученых в Европе, Канаде и США попытались повторить эксперименты, доказывающие это. Не получилось. После сотен исследований стоимостью десятки миллионов долларов и с привлечением сотен тысяч детей выяснилось, что у тех, кому делали прививку, аутизм развивался не чаще, чем у тех, кого не прививали. Настоящая наука победила.
2. У всего есть цена; вопрос только в том, насколько она велика.
Дорого обходятся даже самые передовые и значимые научные и медицинские открытия, спасающие больше всего жизней и заслуживающие признание во всем мире (например, антибиотики или санитарно-профилактические мероприятия). Как оказалось, исключений нет.
Сульфаниламид — первый антибиотик — изобрели в середине 30-х годов XX века. Затем появился пенициллин, который начали массово производить во время Второй мировой войны. Антибиотики спасли нам жизнь. Если бы их не было, люди продолжали бы умирать естественным образом от пневмонии, менингита и прочих потенциально смертельных бактериальных инфекций. Отчасти благодаря этим препаратам средняя продолжительность жизни сейчас на 30 лет больше, чем сто лет назад. Но, помимо проблемы появления устойчивых к антибиотикам бактерий, одно из последствий их применения было совершенно непредсказуемым.
Последние десять лет или около того исследователи изучают так называемый микробиом — бактерии, покрывающие поверхность кожи, кишечника, носа и горла. Совсем недавно было обнаружено совершенно удивительное их свойство: по их количеству и типу можно определить, разовьется ли у человека диабет, астма, аллергия либо ожирение. Что еще интереснее, если антибиотиками воздействовать на бактерии ребенка, риск нарушений увеличивается. Здесь все ясно: при необходимости нужно использовать антибиотики, но если переборщить, то можно и навредить.
Антибиотики — не единственное научное открытие с неожиданным побочным эффектом. Незаметная угроза есть даже у санитарно-профилактических мероприятий, благодаря которым снизился риск заболеваний, передаваемых через пищу и воду (например, сальмонеллез, дизентерия, кишечная палочка и гепатит А). Несмотря на то что в развитых странах объем потенциально смертельных бактериальных и вирусных инфекций сократился, возросло число таких проблем, как астма и аллергия, и это нельзя объяснить исключительно индустриализацией. Причину невидимой проблемы санитарной профилактики описали в заглавной статье New England Journal of Medicine под названием «Ешьте грязь». В развивающихся странах дети с рождения сталкиваются с огромным количеством разных микробов; как следствие, у них в кишечнике часто содержатся паразиты и бактерии, продуцирующие токсины, что в развитых странах происходит очень редко. И хотя эти инфекции могут вызывать нарушение пищеварения и даже смерть, они значительно снижают вероятность развития аллергии и астмы у этих детей. Исследователи называют это «гигиенической гипотезой».
