Такие требования появлялись регулярно, и их было необходимо выполнять, ведь сами дизайнеры молчали о том, что ни один пользователь интернета не разглядит боковым зрением такие крохотные детали на быстро движущейся картинке. Всё это и так было почти невыносимо, но как только Грег узнал об упомянутых исследованиях, согласно которым даже если бы посетитель сайта заметил баннер, то в любом случае не стал бы на него нажимать, у дизайнера появились симптомы клинически выраженной тревоги.
Грег: Эта работа научила меня тому, что бессмысленность порождает стресс. Когда я начал работать над этими баннерами, у меня хватало терпения, чтобы этим заниматься. Но как только я понял, что моя работа в целом бесполезна, всё терпение испарилось. Пришлось прикладывать усилия, чтобы преодолевать когнитивный диссонанс – делать вид, что тебя беспокоит результат, но при этом в действительности заботиться только о процессе.
Когда стресс стал слишком сильным, он бросил эту работу и нашел другую.
* * *
Тема стресса также регулярно всплывала в рассказах – как, например, в случае с Грегом, когда бредовая работа предполагает, что человек не просто тратит время, делая вид, что работает, но также занимается чем-то бессмысленным, причем это ни для кого не секрет, но все боятся в этом признаться. Напряжение нарастает, и из-за этого люди часто начинают срываться. Мы уже встречались с Ганнибалом, который получает огромную зарплату за написание отчетов, которые раздают на маркетинговых встречах представителей фармацевтических компаний, а затем отправляют в мусорную корзину. В действительности он занимается бредовой работой только один или два дня в неделю – чтобы хватало на оплату счетов. Всё остальное время он занимается медицинскими исследованиями, пытаясь искоренить туберкулез в Южном полушарии, причем за эти исследования никто платить не собирается. У Ганнибала есть возможность сравнить свое поведение на двух рабочих местах:
Ганнибал: Я заметил еще один момент: уровень агрессии на рабочем месте и уровень стресса находятся в обратной зависимости от значимости выполняемой работы: «Клиенты сходят с ума, потому что на них давит босс и требует подготовить эту презентацию к планерке Q3 в понедельник! Они угрожают аннулировать весь сраный контракт, если мы не пришлем им ее к завтрашнему утру! Нам всем придется сидеть допоздна, чтобы ее закончить! (Не переживай, мы закажем какой-нибудь дерьмовый фастфуд вроде пиццы и пиво со вкусом мочи, чтобы продержаться всю ночь…)». Это типичная ситуация для бредовых отчетов. Когда же вы занимаетесь чем-то значимым, то царит атмосфера сотрудничества, ведь все работают на общую масштабную цель.
Хотя в редком офисе совсем нет жестокого обращения и не используется психологическое оружие, всё же многие респонденты чувствовали, что чаще это встречается там, где все знают, хотя и не хотят признавать, что они реально ничем особо не занимаются
[108].
Энни: Я работала на фирму, управляющую расходами на медицинское обслуживание. Меня взяли на должность сотрудника специальной группы, выполнявшей разные функции в рамках компании.
Меня так этому и не обучили, и вместо этого моя работа заключалась в том, чтобы:
• загружать формы из общего хранилища с помощью рабочей программы;
• выделять в этих формах определенные поля;
• возвращать формы в хранилище, чтобы кто-то еще что-то с ними сделал.
На этой работе была очень жесткая организационная культура (нам запрещалось разговаривать с коллегами), и там было больше насилия, чем во всех других местах, где мне когда-либо приходилось работать.
Например, в течение первых двух недель я постоянно совершала одну и ту же ошибку в выделении полей. Когда я узнала, что это неверно, я сразу же перестала так делать. Однако всё время, что я проработала в этой компании, каждый раз, когда кто-то натыкался на одну из этих форм с ошибочным выделением, меня вызывали на беседу. Каждый раз это словно бы было новой проблемой. Каждый раз менеджер будто бы не знала, что эти ошибки все были совершены в один и тот же период и что больше этого не происходит, – несмотря на то, что я говорила ей об этом каждый раз.
Такие мелкие проявления садизма должны быть знакомы большинству из тех, кто работал в офисной среде. Руководительница снова и снова вызывала Энни, чтобы «поговорить с ней» о ее ошибке, хотя точно знала, что ошибка давно исправлена. Давайте спросим: зачем она это делала? Неужели она каждый раз забывала, что проблема уже решена? Это кажется неправдоподобным. Выглядит так, будто ей просто нравилось злоупотреблять властью. Именно бессмысленность этого жеста (ведь и Энни, и ее начальница знали, что ничего нельзя добиться, требуя решить проблему, которая уже решена) позволяла ткнуть Энни носом в то, что это было отношением произвольной власти в чистом виде. Это ритуал унижения, который дает возможность показать, кто здесь босс, в самом буквальном смысле слова: он ставит подчиненного на подчиненное место. Несомненно, этот ритуал оправдывается ощущением, что подчиненные в принципе всегда виноваты как минимум в духовном неподчинении, в том, что возмущаются тиранией босса. Точно так же когда полицейские избивают подозреваемых, в чьей невиновности они уверены, то убеждают себя, что жертва, несомненно, виновна в чем-то другом.
Энни: Я занималась этим шесть месяцев – до тех пор, пока не решила, что лучше умру, чем продолжу. Причем это был первый раз, когда мне за работу платили достаточно, чтобы мне хватало на жизнь. Перед этим я была учителем в детском саду, и несмотря на то, что моя работа была очень важна, я получала 8,25 доллара в час (это было рядом с Бостоном).
Это подводит нас к другой проблеме: как такие ситуации сказываются на физическом здоровье работников? У меня нет статистических данных на этот счет, но если можно хоть как-то полагаться на свидетельства, то похоже, что вызванные стрессом болезни являются распространенным следствием бредовой работы. Я прочел множество рассказов о депрессии и тревоге, которые сочетаются с физическими симптомами разнообразных болезней, начиная с синдрома запястного канала, который загадочно исчезает, как только человек уходит с работы, и заканчивая чем-то похожим на аутоиммунное расстройство. Энни также стала чаще болеть. Впоследствии она поняла, что отчасти это было связано с тем, что атмосфера на новой работе резко отличалась от прошлой:
