Журналисты часто занимаются разоблачением таких фальшивок. Однако время от времени их тоже ловят на обмане. В одной передаче журналист-ветеран Дэн Разер со слезами на глазах и дрожащим голосом рассказывал о своей карьере в морской пехоте. Потом выяснилось, что он даже не прошел базовый подготовительный курс. Судя по всему, Разер искренне верил в то, что его вовлеченность в процесс была значительно более глубокой, чем в действительности.
* * *
Можно найти множество причин, по которым люди преувеличивают свои заслуги. Однако частота, с которой они лгут о своем образовании, профессиональном опыте и личной жизни, наводит на ряд интересных вопросов. Насколько вероятно, что официально зафиксированный факт публичной лжи действует в качестве своеобразного маркера наших достижений, «напоминая» о фальшивом успехе и тем самым помогая лжи закрепиться в нашей жизни? Если у нас есть какой-то трофей, сертификат или медаль, подтверждающие успехи, которых мы никогда не достигали, помогает ли этот маркер держаться за нашу фальшивую уверенность в собственных способностях? Могут ли такие сертификаты или дипломы повысить нашу способность к самообману?
* * *
Прежде чем я расскажу о соответствующем эксперименте, упомяну один факт: на стене моего офиса красуются два диплома, выданные MIT. На одном написано «Бакалавр очаровательных наук», второй подтверждает мою кандидатскую степень. Эти дипломы я получил в так называемой Школе очарования; она открывает свои двери на один месяц — январь, холодный и ненастный. Там меня учили бальным танцам, поэзии, искусству завязывания галстука и другим изящным наукам. Скажу честно: чем дольше эти дипломы висят на моей стене, тем сильнее моя вера в то, что я — само очарование.
* * *
Мы проверили воздействие «эффекта сертификатов» на наших участниках, для начала дав им возможность смошенничать в первом тесте (с подсказками). После этого мы вручили им дипломы, подтверждающие их результаты, разумеется фальшивые (результаты, не дипломы). На каждом дипломе мы написали имя участника и напечатали их на красивых бланках весьма официального вида. Другие участники дипломы не получили. Способны ли эти маркеры успеха заставить участников сильнее поверить в свои выдающиеся результаты, которые на самом деле отчасти объясняются наличием подсказок? Будут ли участники убеждены в том, что результаты в полной мере отражают их способности?
Как выяснилось, я не единственный, кто находится под влиянием дипломов, висящих на стене. Участники эксперимента, получившие дипломы, в своих прогнозах указали, что во втором тесте смогут ответить на большее количество вопросов. Судя по всему, имея перед глазами маркеры-напоминания о хорошо проделанной работе, мы быстрее убеждаем себя в том, что наши достижения реальны, как бы там ни было на самом деле.
* * *
Писательница Джейн Остин в своей книге «Разум и чувства» привела замечательный пример того, как наши эгоистичные интересы, не без помощи окружающих, заставляют нас поверить: эгоизм — не что иное, как милосердие и великодушие. В книге описана сцена, где Джон, первый и единственный сын и законный наследник своего отца, обдумывает обещание, которое дал родителю. Когда тот умирал, Джон пообещал старику позаботиться о своей доброй, но бедной мачехе и трех сводных сестрах. По собственной воле он решает выделить женщинам 3000 фунтов, что составляет малую часть от полученного наследства; этого хватит для достойной жизни. Джон добродушно заключает: он вполне может отдать столь значительную сумму без ущерба для себя.
Джон удовлетворен своим решением и тем, как легко оно ему далось. Однако его умная и эгоистичная жена без особого труда убеждает супруга, что любая сумма, которую он отдаст сводной семье, доведет его самого, жену и их сына «до полнейшей нищеты». Подобно злой сказочной ведьме, она убеждает мужа, что его отец бредил, когда просил сына о помощи, — ведь он был при смерти в этот момент. Затем она начинает долго и нудно рассуждать об эгоизме мачехи Джона. Как вообще она и его сводные сестры могли подумать, что заслуживают хоть каких-то денег? Почему Джон должен тратить состояние отца на нужды алчной мачехи и ее дочерей? У Джона как следует промыты мозги, и он приходит к новому решению: «предложить вдове отца и его дочерям что-нибудь… было бы не только совершенно лишним, но, пожалуй, в высшей степени неприличным». Дело сделано! Совесть чиста, алчность оправдана, деньги на месте.
Самообман в мире спорта
Все спортсмены знают, что использование стероидов незаконно. Если они попадутся на использовании стероидов, это бросит тень не только на их рекорды, но и на спорт в целом. Однако жажда новых (подпитанных стероидами) рекордов, внимания прессы и обожания фанатов так велико, что многие атлеты все равно мошенничают. Это происходит везде, во всех видах спорта. Вспомним Флойда Лэндиса, лишенного титула победителя «Тур де Франс» в 2006 году из-за применения стероидов. Университет Уотерлу на год отстранил свою футбольную команду от участия в соревнованиях после того, как у восьми игроков результаты теста на анаболические стероиды оказались положительными. Болгарский тренер по футболу был на четыре года отстранен от работы после того, как перед началом матча дал своим игрокам стероиды. Мы можем лишь предполагать, о чем думают спортсмены, использующие стероиды, выиграв матч или в момент вручения медалей. Сознают ли они, что не заслужили награду, или искренне верят, что высокий результат — ожидаемое следствие их умений?
Вот, например, бейсбол. Смог бы Марк Макгвайр поставить столько рекордов, если бы не стероиды? Верил ли он, что его достижения зависели исключительно от его навыков? После публичного признания в использовании стероидов Макгвайр заявил: «Я уверен, что многие будут задаваться вопросом, сумел бы я добиться успеха без стероидов. Были хорошие годы — и при этом я обходился без стероидов, а бывало наоборот — я принимал их, а играл плохо. Как бы то ни было, мне не следовало их принимать, и мне искренне жаль, что я это делал».
Возможно, Макгвайр действительно раскаялся, но проблема в другом: ни сам игрок, ни его фанаты так и не знают, насколько хорош он был на самом деле.
Как видите, люди склонны верить собственным надуманным историям. Можно ли избежать такого поведения или хотя бы снизить его частоту? Поскольку, как показал наш эксперимент, даже в случае финансовой заинтересованности люди едва ли способны отказаться от самообмана, мы решили попробовать еще раз, но вмешаться чуть раньше, в тот момент, когда испытуемые сталкивались с искушением и получали возможность смошенничать (тот же подход мы использовали в эксперименте с 10 заповедями, о котором я рассказывал в главе 2 «Поправка на хитрость: некогда скучать»). Поскольку участники очевидным образом игнорировали тот эффект, который оказывали на их результаты правильные ответы-подсказки, мы задались новым вопросом: что произойдет, если в тот момент, когда испытуемые пользуются подсказками, они поймут, что от этого зависит их результат? Если связь между использованием подсказок и улучшением результатов будет очевидна, насколько сложнее — или легче — станет участникам убедить себя в том, что они с самого начала знали правильный ответ?
