Книга Чернобыль. История катастрофы, страница 112. Автор книги Адам Хиггинботам

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Чернобыль. История катастрофы»

Cтраница 112

– Кандагар? – спросил солдат [1295].

– Чернобыль, – сказал Бочаров.

Солдат обнял его за плечи:

– Братишка, у тебя работа труднее была.

17
Запретная зона

К началу августа 1986 года число могил на отдельном участке Митинского кладбища на окраине Москвы выросло до 25 [1296]. Они шли в два ряда, в 50 м от выложенного желтой плиткой крематория на входе. Оставили место и для новых захоронений. На некоторых могилах установили белые мраморные плиты с надписями золотом и звездой, другие, совсем свежие, были просто усыпанными цветами холмиками земли с табличкой. В небе кружили вороны. Когда любопытные западные репортеры приехали на кладбище и попытались записать имена покойных, милиционеры отобрали у них блокноты и, не говоря ни слова, вывели прочь.

В сентябре доктор Ангелина Гуськова объявила, что непосредственно по причине взрыва и пожара на 4-м блоке Чернобыльской АЭС умер 31 человек [1297]. Это число погибших при аварии станет официальным. Любые цифры выше будут рассматриваться как западная пропаганда. Тело оператора насосов Валерия Ходемчука, погибшего при взрыве или убитого падающими обломками, погребло под развалинами реакторного зала; его коллега Владимир Шашенок, умерший в результате физической травмы и тепловых ожогов в медсанчасти Припяти, был похоронен на сельском кладбище возле АЭС [1298]. С тех пор еще 29 жертв – операторы, пожарные и охранники – скончались от острой лучевой болезни в радиологических отделениях Киева и в больнице № 6 в Москве [1299]. Из 13 пациентов, которым пересаживали костный мозг Роберт Гейл и советские специалисты, умерли все, кроме одного, поэтому Гуськова со временем откажется от этой техники как от бесполезной при ОЛБ [1300]. Однако после месяцев мучительного лечения в больнице № 6 многие из тех, кто в первые часы бедствия получил ужасные ранения, начали наконец выздоравливать.

Заместитель главного инженера Анатолий Дятлов, который, несмотря на возражения своих подчиненных, настаивал на продолжении эксперимента с турбогенератором, а потом часами бродил по развалинам 4-го энергоблока, не в силах поверить в случившееся, получил ужасные бета-ожоги нижней части ног и общую дозу в 550 бэр, но был выписан из госпиталя в начале ноября [1301]. Он вернулся в Киев, где вскоре был арестован. Майор Леонид Телятников, который командовал пожарной частью ЧАЭС в ночь аварии, узнал о смерти своих товарищей только в июле, когда его выпустили из изолированной палаты и разрешили гулять по коридорам больницы – в марлевой маске для предотвращения инфекции [1302]. В августе его выписали и отправили на курорт на Рижском взморье вместе с женой и двумя детьми, запретив находиться на солнце и есть жирную пищу, поскольку радиация повлияла на его печень. На следующий месяц он уже навещал родителей в Казахстане.

Доктора считали, что некоторые облученные операторы выжили чудом [1303]. Инженер-электрик Андрей Тормозин находился всего в 120 м от взорвавшегося реактора, а потом провел несколько часов в высокорадиоактивных зонах машинного зала, отключая питающие насосы и гася загоравшееся масло. Он получил дозу, которую Гуськова и другие специалисты всегда считали смертельной для бета- и гамма-радиации – почти 1000 бэр. Потом его организм не воспринял пересаженный костный мозг, Тормозин получил заражение крови и радиационный гепатит, врачи не думали, что он выживет. Однако в конце мая количество кровяных телец стало активно расти – доктора не могли найти этому объяснения, и со временем он полностью поправился.

Александр Ювченко, который слышал, как в соседних палатах затихали один за другим аппараты, поддерживавшие жизнь его друзей, весь май находился на грани смерти [1304]. Каждое утро его жена Наталья просыпалась в общежитии, боясь думать о том, что могло случиться ночью, и просила мать позвонить в больницу. Она надеялась, что тогда новости о состоянии ее мужа будут лучше. Когда у Александра отказала кроветворная функция костного мозга и врачи переливали ему кровь, Наталья бегала по городу в поисках редких и дорогих продуктов, чтобы поддержать его силы. Она передавала в палату бутерброды с черной икрой, а их приехавший друг Саша Король настаивал, чтобы вместо икры Александру давали кетчуп. Но Ювченко не мог ничего есть, его перевели на внутривенное питание.

Только в июне костный мозг Ювченко снова начал функционировать, первые лейкоциты появились в крови, и казалось, что Александр наверняка выживет [1305]. Но была и другая вероятность, что радиационные ожоги, особенно на руке и плече, никогда полностью не заживут, Хирургам приходилось регулярно оперировать Александра, удаляя гниющие черные ткани с лопатки. Мучительные открытые раны у локтя, там, где бета-частицы въелись в ткани, заставляли сомневаться, что Ювченко сможет вернуться к нормальной жизни.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация