– Слушайте, так вы утверждаете, что, зайдя утром в свой магазинчик, увидели раненого мальчика и выбежали за полицией? – пробасил он хозяину. – А вы, – обратился к Жоре, – в это время как раз зашли сюда?.. Слушайте, вы оба что, хотите меня запутать?!
– Ни в коем случае.
– Нет-нет.
– Молчать! Вы подождите, – ткнул он пальцем в Жору и, продолжая ко всем обращаться на «вы», добавил: – А вы говорите! И вот, что я вам скажу – не врать мне!
– Да, господин полицейский, – подобрав руки под живот, произнес хозяин. – Именно. Я открываю лавку обычно рано, но сегодня немного задержался, так как зашел к соседу – владельцу харчевни аге Арзу, возможно, вы его знаете, хотел проконсультироваться по коммерческому вопросу.
– Ну и!
– Ну и поговорили мы, и я, по этой причине немного позже обычного открыл лавку. Хотя ее и не запираю на замок, только на ключ. Дальше я вам рассказывал. Вошел, увидел под прилавком, с внутренней стороны, раненого мальчика, очень испугался, хотел расспросить его о случившемся, почему он здесь? Но он лишь стонал, и я понял, что ему нужна помощь, выбежал на улицу, чтобы вызвать врача и полицию.
– У-уфф! – выдохнул коренастый полицейский, вытирая платком пот со лба, и перевел взгляд на Жору. – Слушайте, вы зачем зашли в лавку? И зачем полезли за прилавок? Ведь находясь перед прилавком, не заметишь, что под ним, по ту сторону, лежит человек.
– Простите, господин полицейский, я уже говорил, что не видел, как из лавки выходил ее хозяин, но я видел, как в нее вошел Мурат и как из нее вскоре вышел высокий мужчина в черном костюме. Он до Мурата уже находился внутри. Так вот, он вышел, сел в черный «Опель Капитан» и уехал. А я вошел, хотел купить горсть орешков, заодно – поздороваться с Муратом, мы друзья. Но смотрю, в лавке никого нет. А Мурат ведь не выходил из нее. Куда же он делся? Я решил заглянуть за прилавок. Он там лежал скрюченный. Я хотел сбегать за врачом, но не успел, Мурат скончался у меня на руках. Так и было. Господин полицейский, он никому не сделал ничего плохого. Он был водоносом, сирота. Бедный, маленький Мурат, – под конец не сдержался Жора.
– Слушайте, мужчина в черном сел в черный «Опель». – Вполуха слушая рассказ, проговорил полицейский. – Получается какая-то «черная кошка – в темной комнате». Тьфу ты! Значит, вот что я скажу – можете поподробнее описать его?
– Кого?
– Мужчину в темном… черном костюме.
– Могу…
Показания свидетелей, которые записал Муслим, полностью подтвердили сказанное Жорой. Описание зловещего мужчины в черном костюме тоже совпало. Выходило, что парень говорил правду. А вот хозяин лавки, похоже, не все выкладывал начистоту.
– Слушайте, как же вы выходили из лавки, если вас никто не видел? – уже с ноткой угрозы в голосе переключился на него коренастый полицейский. – Думаю, правильно будет, если вас задержать.
– Почему меня?
– Потому что я подозреваю вас в неискренности, а то и в даче ложных показаний. Посмотрим, что вы скажете в участке, когда мы перейдем к допросу с пристрастием.
– Но, господин полицейский, я говорю правду. Меня не видели, очевидно, из-за того, что я зашел в лавку через заднюю дверь, где принимаю обычно товар. И выбежал я тоже через нее.
– Слушайте, зачем вам надо было огибать лавку, заходить и выходить через заднюю дверь, когда куда проще входить через переднюю?
– Через переднюю дверь ходят покупатели. Хозяин лавки не должен заходить и выходить из нее вместе с ними.
– У вас в этот момент были покупатели?
– Э-э… нет.
– Слушайте, когда человек оказывается в ситуации, подобной вашей, – неожиданно застает в комнате раненого, умирающего… в данном случае ребенка, – он не думает о том, какой вход для покупателей, а какой – для продавцов. Он бежит сломя голову по короткому пути, чтобы поскорее позвать на помощь. Если, конечно, произошедшее действительно является для него неожиданным. В противном случае это ситуационное несоответствие, как бы я сказал, вызвано тем, что данный человек либо и есть преступник или соучастник преступления, либо он страдает психическими отклонениями. И эта неискренность в ваших показаниях не единственная. Так что некоторые моменты из сказанного вами нуждаются в дополнительной проверке, – заключил полицейский сержант. – Официально заявляю: до выяснения всех обстоятельств вынужден задержать вас!
– Но как же так, я ничего предосудительного не совершил. Разве это законно – арестовывать невиновного человека только за то, что он не в ту дверь вышел?
– Слушайте, окажетесь невиновным, отпустим, волноваться не стоит. Но имейте в виду, все равно мы докопаемся до сути. И тогда, скажу так, – я никому не завидую. Вот мой совет – если есть в чем признаться, лучше это сделать самому и сейчас.
– О Боже! – только и смог воскликнуть хозяин лавки.
– Муслим, опишите здесь все с понятыми, снимите отпечатки пальцев там, где они есть. А я отконвоирую подозреваемого в участок и пришлю медэксперта. Слушайте, и отпустите вы уже свидетелей, под расписку. Этого молодого человека… тоже можете выставить вон. Есть у меня почему-то такое ощущение, что он нам не врал. Слушайте, юноша! Вот мой совет – еще раз попадетесь мне «не в добрый час и не в том месте», окажетесь в тюрьме, и надолго. Так что держитесь подальше от разного рода темных дел.
– Как скажете, господин полицейский.
– Сержант Бейбутов моя фамилия, – с прищуром произнес тот в ответ. – Вы свободны, но обязаны явиться в участок по первому нашему требованию.
Солнце докатилось до середины неба, и наступил полдень. Жара из желтой превратилась в белую. Прохожие на тегеранских улицах поредели, а тени исчезли совсем.
Жора остановился у дома Оганеса. Прислонив велосипед к забору, пошел во двор, под навес. Казанфар первым выбежал ему навстречу и с чувством облегчения похлопал друга по плечу:
– Ты где был? Я уже не знал что думать.
Жора посмотрел ему в глаза, перевел взгляд на Оганеса и виновато произнес:
– Убили Мурата. Шилом – в живот.
– Как… как убили? – не до конца осознав произошедшее, спросил Оганес.
– Подробностей не знаю, – ответил Жора, рассказав, как обнаружил еще живого мальчика во фруктовой лавке. А после пришли полицейские. Странно, но вели они себя достаточно объективно, разобрались в ситуации и, отпустив его – Жору, арестовали лишь хозяина лавки. Эти двое явно выбивались из общего ряда иранских стражей порядка, которые с одобрения немецких инструкторов не особо церемонились с задержанными.
– Думаю, – подытожил Жора, – Мурата убил диверсант. Казанфар, мужчина в «Опеле» – он и есть. Ты его «проводил до места»?
Казанфар молча опустил голову.
– Понятно.
– Я не упустил… машину. Когда я «довел» ее, в салоне была лишь молодая женщина за рулем. Мужчина исчез по пути… в пути, за квартал до конечного пункта. Я запомнил дом, куда пошла эта дамочка… Это особняк дантиста-агаи Кодси.
