Перемещение атомов (грузов) – по-прежнему серьезный вопрос и для компаний, и для частных лиц, поэтому Uber способна стать эквивалентом телепортации из научной фантастики, только более безопасным и дешевым, хоть и чуть более медленным. Возможно, мы, сами того не понимая, оказались свидетелями эпической битвы между Uber и Amazon за контроль над «последней милей». А традиционным службам доставки, даже таким гигантам, как FedEx, UPS и DHL, предстоит испытать на себе тяжесть перемен.
Uber соответствует Т-алгоритму почти по всем параметрам: дифференцированный продукт, доступ к капиталу, глобальный охват, умение работать с большими данными. Конечно, многое еще предстоит сделать, но у Uber есть одно, и очень серьезное, препятствие на пути к триллиону – имидж. Этот фактор нанес компании удар по двум фронтам.
Прежде всего ее руководитель ведет себя как свинья. На фоне его выходок пользователи не раз грозились удалить приложение Uber, многие так и поступили. И компания потеряла около 10 млрд долларов за 48 часов. Впрочем, это, вероятно, произошло не потому, что пользователи удалили приложение, а вследствие обнаружившейся альтернативы: в Uber нет вертикальной интеграции и многие водители одновременно работали на Lyft.
Но не стоит винить во всем только Трэвиса Каланика. В 2014 году первый заместитель директора Uber в присутствии журналиста высказался в том смысле, что Uber стоит нанимать черных пиарщиков и собирать компромат на представителей медиа, которые плохо отзываются о компании в своих материалах. Неоднократно сообщалось также, что руководство Uber пользуется возможностью отслеживать в реальном времени поездки, в том числе представителей прессы, ради собственного развлечения или по личным причинам
[341]. Во Франции Uber запустила рекламную кампанию, которую в лучшем случае можно было счесть сексистской, а в худшем – намеком на предоставление эскорт-услуг
[342]. В 2016 году Uber уплатила штраф 20 тыс. долларов в ходе расследования генерального прокурора Нью-Йорка по поводу ненадлежащего использования возможностей для слежки
[343].
Самый тяжелый удар по имиджу Uber нанесли в феврале 2017 года заявления бывшей сотрудницы Сьюзен Фаулер о половой дискриминации и сексуальных домогательствах в компании
[344]. Поведение руководителей высшего и среднего звена в десятках случаев было по меньшей мере бестактным или даже предосудительным. В стартапах, где корпоративная культура еще не сложилась, такое иногда сходит с рук, но от лидеров отрасли ожидают большей ответственности. Кто-то должен был понести наказание, и пусть и не сразу, но это произошло.
В июне 2017 года, несмотря на рекомендации юридических консультантов перевести Каланика с поста СЕО на другую должность, совет директоров первоначально не пожелал его увольнять, и тогда Каланик объявил, что уходит в бессрочный отпуск. Недальновидность совета директоров лишь усугубила ситуацию. Под давлением инвесторов Каланик через неделю все же покинул свой пост. Безусловно, он наделен стратегическим мышлением и талантом и его идея изменила мир. Но на новом этапе существования компании нужен другой руководитель, обладающий иным видением будущего и управленческими навыками, чтобы пережить кризис. Сейчас Uber стоит больше, чем Volkswagen, Porsche и Audi; от компании и ее руководства зависит благосостояние тысяч семей и инвесторов. Дело уже не в Каланике, и компания не должна зависеть от того, способен ли он следить за тем, что говорит на публике.
Повредит ли Uber эта неоднозначная ситуация? Да, но не сразу и, вероятно, по иной причине. С одной стороны, люди любят рассуждать о социальной ответственности, а потом все равно покупают смартфон и маленькое черное платье, произведенные на фабриках, где работники погибают и сливают ртуть в реки. С другой стороны, Uber сделала выдающийся продукт, и доход компании продолжит расти ускоренными темпами. Но когда руководство постоянно отвлекается на другие вопросы, оно теряет способность привлекать и удерживать хороших специалистов, а человеческие ресурсы в цифровую эпоху имеют решающее значение.
Помимо кризиса руководства и неудачного пиара, имиджу Uber угрожает нечто более фундаментальное, чем мальчишеское хамство главы компании. Uber, несомненно, революционер в той традиции, которая характерна для бунтарей из Кремниевой долины. К несчастью для компании, она взялась радикально менять сильно зарегулированный рынок и получает огромную выгоду оттого, что не подчиняется тем же нормам, что и традиционные такси. Uber полагает – и рынок ее в этом не разубеждает, – что может нанимать любых водителей и назначать любые цены, в то время как официальные перевозчики на большинстве рынков не обладают такой свободой. Помимо этого, компания не считает нужным вести честную игру с альтернативными перевозчиками, такими как Lyft. Известен ряд случаев, когда сотрудники Uber участвовали в организации саботажа конкурентов: многократно заказывали и отменяли поездки – получалось нечто вроде DDoS-атаки, только в реальности
[345].
Специалисты, которые привыкли смотреть еще шире, критикуют бизнес-модель Uber за нездоровые трудовые отношения и создание нестабильных, низкооплачиваемых рабочих мест без правовой защиты. Компания в ответ утверждает, что предоставляет не транспортные услуги, а только приложение, которое позволяет водителям перевозить пассажиров за плату
[346]. Это вызывает множество вопросов относительно страховки и гарантий для водителей, обязательств Uber в области безопасности и тому подобного.
Так, движение #DeleteUber в феврале 2017 года вспыхнуло в считаные минуты и привело к тому, что около 200 тысяч пользователей удалили свои учетные записи в Uber. Поводом стали утверждения, согласно которым Uber пыталась нажиться на клиентах во время забастовки таксистов в аэропорту имени Джона Кеннеди на фоне протестов против антимиграционного указа президента США Дональда Трампа. Uber якобы воспользовалась забастовкой, чтобы предложить свои услуги пассажирам, которые из-за протестующих не могли покинуть аэропорт. Слухи не подтвердились, но то, что люди им поверили, показало, насколько методы компании беспокоят даже ее лояльных клиентов
[347].
