– Ты беременна.
Она молчала, и я сказала громче:
– Ты беременна. Скажи это, мать твою! Ты беременна, и это его ребенок. О боже.
У Джулиена приоткрылся рот. Выходит, не знал. Хоть как-то я его уела, приятно наблюдать за его шоком.
– Мэнди, – наконец заговорила Кейти, – это получилось случайно… Мне так…
Я подняла руку, останавливая ее. Не стану я плакать у них на глазах. Не стану. Это все, о чем я могу думать. Миранда Адамс не плачет.
– Мои поздравления вам обоим. – И я улыбнулась, горе и ярость разъедали меня изнутри, точно кислота.
Беременность в каком-то смысле много хуже простой измены. Такое чувство, будто меня ограбили. Очень сильное чувство. Кейти словно украла у меня эту беременность. Ребенок, что зреет у нее внутри, должен быть моим ребенком.
– Утром я уеду в Лондон, – сказала я и с невольной гордостью отметила, какой ровный у меня голос. – Мне нужно кое-что сделать. Кое-что исправить, разобраться с одним секретом, который я так старательно хранила. Джулиен, догадываешься, о чем я?
У него расширились глаза:
– Миранда, нет, ты этого не сделаешь.
А ведь сделаю.
– Не сделаю?
Я улыбнулась – улыбка нервирует еще сильнее.
– Думаешь, ты так хорошо знаешь меня? Что ж, несколько минут назад я думала, что знаю тебя. Но я ошибалась. Теперь твоя очередь убедиться, сколь мало ты знаешь меня.
– Это уничтожит и тебя тоже.
Я прикусила губу, изображая раздумья. Так приятно видеть его корчи. Но это крохотная компенсация.
– Вообще-то вряд ли. Я все объясню им – объясню, как ты сначала пытался обмануть меня. Будет немного неловко, и, возможно, мне присудят штраф за то, что молчала. Но это не я потеряю работу. И не я сяду в тюрьму. Все это произойдет с тобой, если вдруг ты не понял. Это тебе гарантирован срок.
Джулиен угрюмо молчал.
– Это серьезное преступление, не так ли? Особенно в нашем посткризисном мире, когда кредитная система только выкарабкивается. Думаешь, кто-то из присяжных тебя пожалеет? Тебя, засранца-банкира, толстосума. Да они лишь посмотрят на твою самодовольную рожу и скажут судье, чтобы он выбросил ключ от твоей камеры.
Я вовсе не была уверена, что инсайдерские дела находятся в юрисдикции суда присяжных, но сейчас это было и неважно. Лицо Джулиена исказилось от страха. А Кейти выглядела сбитой с толку. Значит, с ней он не поделился. Повезло.
Джулиен дернулся было ко мне, и я загородилась руками. Его слова не коснутся меня, не повлияют. И колебаться я не стану.
– Это уничтожит нас обоих, Мэнди.
Расчет на то, что, услышав, как он зовет меня домашним именем, я смягчусь.
– Никогда больше не называй меня так. И да, когда я с тобой разведусь, у меня мало что останется. Если ты об этом. Но, по крайней мере, совесть моя будет чиста.
И месть состоится.
Кейти
Что ж, вот она, правда. Та, в которой я ни за что не призналась бы в игре.
Неделя выдалась долгой. Я две ночи подряд провела в офисе. Вообще-то у нас есть небольшие комнаты, так называемые спальные капсулы, где можно урвать пару часов отдыха. Нет – если вам интересно, – это не забота компании о работниках, а просто способ держать их рядом, чтобы они работали как можно больше. Мой разум оцепенел. Дело было закончено, я собиралась домой, только никто меня там не ждал, кроме холодильника с прокисшим молоком, это еще если повезет, и первоклассного, но крайне невдохновляющего вида на лондонский Сити, где я ежедневно вкалывала. И тишина. Тишина одинокой женщины, которой некому составить компанию, не считая бутылки вина.
Было десять вечера. Слишком поздно, чтобы кому-то звонить, что-то планировать. В двадцать лет шансов было бы больше. В молодости люди вечерами тоже заняты, но, как правило, тем, к чему я тоже могла присоединиться. Квартирная вечеринка – Самира их постоянно устраивала – или поход в ночной клуб с Мирандой, общий ужин. Теперь же всё планировали на двоих-четверых участников и заранее, нарушение регламента в последнюю минуту не приветствовалось. Наверное, я могла позвонить Миранде, но вряд ли у меня хватит на нее сил. На все это совершенство. На то, чтобы быть ее подопытным кроликом, кем я всегда для нее была, на то, чтобы выслушивать, что с моей жизнью не так.
Поэтому я могла отправиться домой и сидеть в пустой квартире с бутылкой вина или пойти в бар, а там, быть может, кого-нибудь подцепить и привести к себе. Бар и случайный секс стали для меня заменой клубов, вечеринок и ужинов с друзьями. И в каком-то смысле это было даже лучше – разговаривать не требовалось.
Из этих двух доступных мне вариантов второй был куда привлекательнее. Приведу к себе кого-то, и на пару часов квартира наполнится жизнью. Поэтому, выйдя с работы, я отправилась в знакомое заведение, прятавшееся в тени собора Святого Павла. Бармен, давно изучивший мои привычки, налил большую порцию вина еще до того, как я села, – само по себе это было поводом то ли радоваться такому вниманию, то ли окончательно впасть в уныние, зависело от того, как вы на это смотрите.
Я забралась на табурет у стойки и стала ждать, пока кто-нибудь подойдет ко мне. Обычно ждать долго не приходилось. Конечно, я никогда не буду красавицей, как Миранда. Меня всегда это удручало. Нелегко расти в тени такой подруги. Но когда мне исполнилось тридцать, я вдруг осознала, что мужчин что-то интригует во мне, что я все же привлекаю их чем-то.
Народу в баре было мало, несколько парочек и компания коллег. Вечер вторника – не время для загула. Должно быть, я переоценила свои шансы. За стойкой сидел единственный одинокий мужчина – ровно напротив меня. Я увидела его, когда садилась, но особо приглядываться не стала. Но даже взгляда вскользь оказалось достаточно, чтобы отметить: молодой и, вероятно, красивый. Наверное, в таких ситуациях у меня включается звериный инстинкт. Но вместе с тем от меня не укрылось и другое: он был подавленный, сидел сгорбившись.
И тут мы разом подняли головы, чтобы позвать бармена.
– Джулиен?
Он удивился не меньше моего. Впрочем, ничего странного в этой встрече не было, ведь мы оба работали в Сити. Но здесь сотни баров и тысячи людей, и я считала, что Джулиен сейчас дома с Мирандой.
– А где Миранда? – первое, о чем спросила я.
Мы никогда особенно не общались с Джулиеном, всегда через Миранду.
– Дома, – ответил он.
А потом показал, что хочет подойти и сесть рядом. Я и обрадовалась, и смутилась. Но вариант со случайным гостем на сегодня отпал – к тому времени, как Джулиен отправится домой к Миранде, будет уже поздно снимать кого-то еще.
Он устроился рядом. Когда он наклонился, придвигая табурет, я уловила запах его лосьона после бритья, свежесть джин-тоника и подумала, что несколько минут назад, глянув на него как на незнакомца, решила, что он наверняка красив. И он был красив. Я это знала с того дня, как Миранда познакомила нас, но очень быстро перестала замечать его привлекательность. И теперь словно заново увидела его. Это было странное чувство.
