Я понадеялась, что Даг прав и рана неопасна.
– Я много дерьма в жизни совершил, но я никогда никого не убивал.
В его голосе прозвучало искреннее отвращение, словно убийство для него и вправду вещь немыслимая. Впрочем, он же отменный актер, целый год изображал нелюдимого простака.
– Зачем мне убивать какую-то бабу?
– Затем, что она тебя застукала. Как и я. Ты же собирался меня убить. Ты ведь хотел меня застрелить.
– Нет же, – простонал он, – не хотел. Я даже не знаю, как пользоваться этой штукой.
Даг приподнял свое ружье, как бы говоря: зато я знаю. Иэн судорожно сглотнул.
– Но ты же забрал ружье из сарая, – сказала я. – Ради шутки?
Во взгляде вполне натуральное недоумение.
– Нет, не брал я ружья.
– Что значит – не брал? А из чего ты в меня целился?
Недоумение в глазах сменилось изумлением, будто я несла бред.
– Это же твое ружье, ты его принесла. И целился я, лишь чтобы напугать.
Он шевельнулся и тут же застонал, лицо его было в испарине.
– Послушайте, я кое-что видел. Поэтому и перенес тайник из насосной сюда.
– Ты о чем? – быстро спросила я. – Что ты видел?
– Видел, как ее убили. Ту девушку. Сразу подумал: вот черт, утром здесь будет полиция. Они все обыщут. Так что надо было скорее убрать товар подальше от Охотничьего Дома, а лучше вообще увезти до их появления. Но этот снег. Полиция не могла приехать, но и мы не смогли уехать… – Он запнулся, сообразив, что сболтнул лишнее.
Это «мы» заинтересовало меня, но сейчас важнее было другое.
– Как она умерла? Та женщина. Упала и разбилась? – спросил Даг, подумав о том же.
– Нет… Конечно, нет. Ее убили. Я все видел. Это было там, возле насосной. Часа в четыре, когда я перетаскивал товар. Ночь была светлая, снег повалил сильнее, будто прорвало. Но тогда я видел хорошо. Она убила ее.
– Она? – переспросила я.
– Да. Другая женщина. Из гостей. Они вроде поругались, я не слышал из-за чего. Но слышал, как она сказала: «Ты никогда не была мне настоящей подругой. Подруги так не поступают». Я подумал, обычные бабские разборки из-за мужика или еще чего. Досадная помеха, но что ж поделать. Решил залечь в зарослях, дождаться, пока они уйдут. И тут гляжу, одна схватила другую за шею, будто хотела выдавить слова из нее, а потом толкнула. И смотрела, как та падает. Спокойно так.
Сутками ранее
1 января 2019 г
Миранда
Это было единственное, что приносило хоть какое-то облегчение, – фантазии о том, как испугается Джулиен, узнав, что я собираюсь рассказать про него всему миру. Наверняка думает: «Я договорюсь с ней, непременно договорюсь. Через час она точно успокоится, и тогда…» Ну уж нет, дорогой, «тогда» будет поздно. Я где-нибудь спрячусь, продержусь и уеду первым же поездом. Джулиен войдет в коттедж, увидит, что там никого, и вот тут-то по-настоящему запаникует. А потом еще и найдет мою записку. Не нужно объяснений. Мне с самого начала не стоило хранить твой секрет.
– Вот. – Я положила ручку, довольная написанным.
На туалетном столике тоже царил идеальный порядок. Расческа, маленькая деревянная шкатулка, две помады. Одна от «Шанель». Я перевернула тюбик и прочитала на этикетке: «Пиратка», тот же оттенок, каким пользуюсь и я. По-моему, эта «Пиратка» была на Эмме и сегодня вечером, но сказать трудно, на каждом цвет по-разному смотрится.
– У меня есть такая, – сказала я. – Моя любимая.
Вообще-то мне надо купить новую. Свою я где-то посеяла, видимо, завалилась за подкладку одной из сумочек.
– О да, – ответила Эмма. – Я тоже люблю ее.
Я открыла помаду и, сосредоточенно глядя в зеркало, провела по губам. Матовый алый изгиб. Однажды я где-то прочла, что в трудные времена продажи губной помады взлетают. Я свела губы в трубочку, расправила. Никогда еще выражение «боевая раскраска» не было столь уместно. Красная помада буквально преобразила бледное лицо с запавшими глазами. Придала лицу решимость, выразительность. Я раздвинула губы в улыбке. Но тут же взяла себя в руки. Веду себя, как Джокер в исполнении Хита Леджера.
– Помада так хорошо смотрится на тебе, – сказал мне однажды Джулиен. – У других женщин накрашенные губы выглядят слегка чересчур. Но ты – как там говорится? – ты рождена для нее.
Я взяла салфетку из стоящей тут же коробки и стерла помаду. Рот обратился в бледный рубец.
– Слушай, – сказала Эмма, – может, переместимся в Охотничий Дом? Там гораздо удобнее. Марк уснул в гостиной, но…
– О нет, спасибо. Я не хочу никуда идти. Я собираюсь уехать первым же поездом. Не желаю снова видеть Кейти и Джулиена.
– Мэнди, о боже… что случилось?
Мне хотелось выложить новость с хладнокровной иронией кинозвезд тридцатых годов. Но, к своему ужасу, я обнаружила, что вот-вот расплачусь, слезы набухали внутри, готовые хлынуть неудержимым потоком. Я так давно не плакала – с тех пор, как получила диплом третьей степени, а Кейти извлекла из своего конверта диплом первой степени.
– Джулиен и Кейти переспали.
Я не смогла заставить себя сказать «У них роман». Не выходило. Эти слова звучали так интимно, так мерзко.
– О господи. – Эмма прикрыла рот рукой.
Но в глаза мне она не смотрела. Фальшивый спектакль.
Невероятно. Из всех людей именно Эмма знала, что мой муж спал с моей лучшей подругой? Какого хрена?
– Ты знала?
– Только со вчерашнего вечера, клянусь, Миранда. Марк рассказал.
Маленький секрет Джулиена… Вот на что Марк намекал. Неудивительно, что он выглядел сбитым с толку, когда я объявила, что не желаю об этом слышать.
– Я не хотела говорить тебе, – бормотала она. – Решила, надо дать шанс Кейти и Джулиену признаться самим. Я считала, что я не вправе.
– Не вправе что? Рассказать мне, что мой муж трахает мою лучшую подругу?
– Мне так жаль, Мэнди. Надо было сказать тебе… Никогда себе не прощу…
У нее было такое расстроенное лицо, что я рукой махнула. Да какая уже разница.
– Знаешь, плевать. Ты тут ни при чем. Теперь я знаю. И я знаю, как с этим поступить. – Я протянула ей записку. – Хочу быть уверена, что Джулиен ее получит. Но сама отдать ему не могу.
– Хорошо, ладно… Но почему…
Я протянула бокал:
– Можно мне еще?
– Конечно, – улыбнулась Эмма. – Это хорошее лекарство, сама знаешь.
Она отошла к бару.
Чтобы чем-то себя занять, я взяла шкатулку, стоявшую на туалетном столике. Это была красивая расписная китайская шкатулка-головоломка. У моей бабушки была очень похожая. Я перевернула ее. И конструкция такая же. Бабушка показала мне секрет шкатулки, и я часто играла с ней, я ее просто обожала. Интересно, не забыла, как открывается? Я нажала на одну из нижних планок, ничего не произошло. Проделала то же самое с другой стороны. Легкий щелчок. Я ощутила детскую радость. А дальше? Ах да, планка с короткой стороны. Мои пальцы двигались уже сами по себе, поворачивали, нажимали. Почти получилось, надо только найти нужный выступ. Если шкатулка такая же, она раскроется. Ага! Получилось.
