– Я и не собиралась этого говорить.
– А почему бы и нет? Это правда.
– Я думаю, здорово, что твоя мама так заботится о стариках.
– Ладно. Возраст определенно делает тебя более сострадательной. Даже не знаю, что с тобой делать, когда ты не смеешься надо мной.
– Так вот как ты меня видишь? Злобная девчонка, которая постоянно тебя оскорбляет?
Очевидно, с возрастом она становилась и более ранимой.
– Нет. Я бы не стал звонить тебе в твой день рождения и не хотел бы проводить с тобой все время, если бы так думал. Тусил бы с другой девушкой – с которой расстался, потому что предпочел дружить с тобой, – сказал я и тут же добавил: – У тебя все в порядке? Я имею в виду, тебе только что исполнилось шестнадцать. Почему ты сейчас не чувствуешь себя счастливее?
– Помнишь, я рассказывала тебе о миссис Чо, моей экономке?
– Конечно.
– Сегодня вечером мы с мамой поссорились, после чего она позвонила миссис Чо и уволила ее. Она сказала миссис Чо, что мы больше не можем себе позволить оплачивать ее услуги, но дело не в этом. И даже не в том, что она застукала меня за поеданием праздничного пирога, который оставила мне миссис Чо, и не в том, что Том порвал с ней из-за того, что я отказалась шпионить за отцом. Я была счастлива на долю секунды, а она не могла этого допустить. Поэтому она уволила единственного человека, который когда-либо заботился обо мне, просто поэтому. Она даже пыталась сказать мне, что это для моего же блага, чтобы научить меня тому, что забота о людях, которые ничего не могут дать взамен, – это глупость.
Моя рука крепче сжала трубку, и столько крови прилило к лицу, что даже в глазах потемнело. Казалось невероятным, что Джолин происходила от двух самых несчастных и никчемных людей, когда-либо живших на земле.
– Я лежала и пыталась заснуть, – продолжала Джолин. Я слышал ее учащенное дыхание, и от этого звука невидимый кулак сжимал мое сердце. – Я думаю только о том, что, возможно, никогда больше не увижу миссис Чо. И, возможно, мама права. Она сказала, что миссис Чо даже не спросила обо мне.
– Твоя мама – лгунья. – Я повысил голос. – Ни на секунду не поверю, что миссис Чо не спросила о тебе. И ты тоже не веришь. – Когда в трубке повисло молчание, меня захлестнула странная волна гнева – не на нее, а на людей, ответственных за то, как она себя сейчас чувствовала. Как будто хотела, чтобы сама земля поглотила ее. – Ты удивительная, знаешь об этом? – Но она этого не знала, вот в чем проблема. – Джо, я… – Я не хотел говорить ей по телефону, что люблю ее.
– Адам, я просто шучу. Очевидно же. Я имею в виду, что это не просто мой день рождения. Каждый год, что я живу, – как подарок миру.
Она пыталась отвлечься от искренних признаний, которые у нее вырвались, и я знал, что не могу ей этого позволить.
– Помнишь мою версию нашего будущего?
– То, где я получала «Оскара»? Хм, помню.
– Да, но я тогда сразу перешел к поздней части. Прежде чем ты поступишь в колледж и будешь плакать, прощаясь со мной в аэропорту…
– Ага. Это мы еще посмотрим, кто из нас будет плакать.
– …ты подаешь невероятную заявку в киношколу, и, вполне ожидаемо для всех, кроме тебя самой, тебя туда зачисляют. После одного-единственного лета ты начинаешь понимать, насколько глупо то, что все эти годы твои родители внушали тебе, что ты дерьмо и ничего не стоишь. Даже когда ты возвращаешься домой, все не так плохо, как раньше, потому что ты не просто пытаешься доказать другим, какая ты удивительно талантливая, красивая и веселая, а действительно веришь в это. И это не просто какая-то шутка, в которой участвуешь только ты.
Когда в трубке стало тихо, я испугался, что зашел слишком далеко и она нажала отбой. Я еще сильнее прижал мобильник к уху.
– Джо?
– Да?
Я с облегчением закрыл глаза.
– Ты слышала, что я сказал?
– Угу.
– Тогда скажи мне, что я прав.
Но она ничего не сказала, и я понял, что она не может этого сделать после истории с ее мамой и миссис Чо. Но я не собирался сдаваться и продолжал гнуть свое:
– Я прав. Во всем. Даже в том, что ты будешь рыдать, когда я поспешу на свой рейс. – Я убедил себя в том, что последняя часть заставила ее улыбнуться. – И я сожалею, что так вышло с миссис Чо.
Джолин откликнулась вздохом, словно принимая мое сочувствие, но не более того. Наверное, я слишком сильно на нее давил, но больше всего на свете мне хотелось, чтобы после нашего разговора она чувствовала себя лучше, чем до этого. Я пока еще не очень хорошо справлялся с этой задачей.
– Если оставить в стороне твою несчастную маму, ты же знаешь, что миссис Чо не единственная, кому ты небезразлична, верно? Взять хоть меня. Я здесь, говорю с тобой. По крайней мере, дождись, пока мы не повесим трубки, прежде чем отмахиваться от меня.
Джолин слегка рассмеялась:
– Я совсем забыла о твоей мальчишеской ранимости.
– И мы снова смеемся надо мной. – Я надеялся, что она улавливает мою улыбку.
– Хочешь повысить свою самооценку?
Я хотел всего, что она была готова мне дать.
– Конечно.
Она снова рассмеялась, но когда заговорила, ее голос звучал совершенно серьезно.
– Мне нравится, что ты такой ботан, сидишь и смотришь на часы, чтобы позвонить мне в ту секунду, когда официально наступит мой день рождения.
– Я готов звонить в любое время, когда ты захочешь повысить мою самооценку.
– Хочешь, чтобы я сказала тебе, что разговаривать с тобой мне нравится больше, чем спать? Хочешь услышать, что никто и никогда не звонил мне в полночь дня рождения? И тот факт, что ты это сделал, означает, что мне никогда не дотянуться до твоей крутизны?
– Для начала, – неловко пошутил я. Мое лицо уже стало до неприличия горячим, и, похоже, я достиг рекорда покраснения. Зная, что Джолин это понравится, я не преминул сказать ей об этом.
– Йес! – донеслось в ответ. Она так смачно прошипела это слово, что оно защекотало мне ухо даже сквозь телефонную трубку. – Ты ведь сделал это только из-за меня, да?
Я действительно покраснел из-за нее. Она почти всегда вгоняла меня в краску.
Когда она снова заговорила, ее голос слегка треснул, и ей пришлось сглотнуть и начать заново.
– Ты действительно хороший друг, Адам Мойнихэн. Даже лучше.
– Ты стоишь того, чтобы быть тебе хорошим другом, Джолин Тимбер. Надеюсь, я застану тот момент, когда ты это осознаешь. – Она почему-то заплакала, хотя и пыталась скрыть это от меня, но я все равно расслышал. – Знаешь, если бы ты жила рядом: или у меня были водительские права, я бы сейчас стоял у тебя под окном с одним из тех отвратительных банановых капкейков, которые ты так любишь. Хотя нет, я бы надел тренчкот, нашел бы в ломбарде гигантский старомодный стереомагнитофон или что-то в этом роде и держал бы его над головой, врубив… как ее… – Я постучал себя по голове, пытаясь вспомнить песню из фильма Джона Кьюсака, который она заставила меня посмотреть несколько недель назад.
