Сегодня не могу. Надо с мамой кое-чем заняться.
Джолин:
И чем же?
Адам:
Так, есть одно дело.
Джолин:
Неприятный момент?
Джолин:
Ты еще здесь?
Адам:
Просто пазл.
Джолин:
?
Адам:
Мы вместе собираем пазл.
Джолин:
??
Адам:
Она любит пазлы.
Джолин:
Ты такой зануда. Хотя это очень мило. Мы с мамой собираемся сделать ей сегодня вечером промывание желудка, так что, выходит, у нас обоих есть планы.
Адам:
Мне действительно не нравится, когда ты шутишь о таких вещах.
Я набрала: «Ты думаешь, я шучу?», но удалила перед отправкой. Мы с мамой уже проделывали это, но давно. Вообще-то она стала меньше пить с тех пор, как они с Томом расстались. Я не знала, то ли он понял, что его грандиозные планы альфонса никогда не сбудутся, то ли она решила выучить свой собственный урок и найти кого-то более самостоятельного, кто способен дать ей то, чего она хотела. Впрочем, неважно, что там у них произошло.
Джолин:
Извини. Плохая шутка.
Адам:
Что собираешься делать?
Джолин:
Что-нибудь безумное. Соберу, пожалуй, ДВА пазла. А-ха-ха!
Адам:
Какая у меня будет кличка в вашей мафии?
Джолин:
…
Адам:
Что, не можешь ничего придумать?
Джолин:
Я пытаюсь придумать что-нибудь связанное с пазлами.
Адам повторно прислал картинку со средним пальцем.
Десятый уик-энд
29–31 января
Джолин
Адам все не появлялся.
Благодаря настойчивости папиного адвоката я всегда добиралась до квартиры раньше Адама. Сегодня я уже полчаса маялась в ожидании. Кроме того случая, когда у них с Джереми спустило колесо – и тогда он написал мне, что задерживается, – он никогда так не опаздывал.
Я грызла ногти, выглядывая на улицу сквозь стеклянную дверь в вестибюле. Она была новой, как и рама, и больше не дрожала, угрожая разбиться вдребезги, как во время той снежной бури. Посмотрев под ноги, я заметила, что старый отвратительный ковер тоже исчез, а вместо него на полу появились длинные прямоугольные плитки, выложенные елочкой и ведущие прямо к лестнице. Отец Адама хорошо потрудился. Все плинтусы и лепнина тоже сияли новизной. Куда ни посмотри – все выглядело блестящим и свежим. За исключением таблички «Лифт не работает». Приятно было увидеть, что отец Адама не всесилен.
Пока мой взгляд блуждал по вестибюлю, оценивая улучшения в интерьере здания, мною постепенно овладевала удушающая паника.
Я толкнула стеклянную дверь и, выйдя на улицу, оглядела дом, чувствуя, как страх сжимает меня плотным кольцом. С фасада исчезли пятна, разбитые окна заменили, а расшатанные камни закрепили новым раствором. Бетонные ступени, ведущие к парадной двери, даже покрасили. Не все пока выглядело идеально – взять хотя бы сломанный лифт, – и еще оставались следы десятилетий заброшенности, пережитых зданием, но я почти не замечала их.
Отец Адама так много сделал с тех пор, как переехал сюда. Я была уверена, что владелец здания в восторге от этого, но с таким ли восторгом он позволит отцу Адама проживать бесплатно в здании, которое больше не нуждается в ремонте? И что тогда? Адам говорил мне, что семья у них небогатая и у них недостаточно денег, чтобы оплачивать городскую квартиру и ипотеку за дом в пригороде. Вряд ли они останутся здесь.
И Адам уедет.
Я отвернулась от здания, пытаясь втянуть воздух в сжатые легкие.
Ну почему отец Адама не может притормозить? Работать неспешно, в свое удовольствие? Почему бы ему не начать выпивать, как моя мама после развода?
Волнение обручем сжимало голову и давило на виски. Его отец не спился, потому что родители Адама были не такими, как мои. У них не было всяких Шелли, Томов или команд ретивых адвокатов. Когда Адам и Джереми приезжали сюда, их не встречали наспех нацарапанные записки, и реальный человек спешил им навстречу, сбегая со ступенек крыльца, чтобы обнять и расцеловать их, когда они возвращались домой.
Горе разлучило этих людей, а не ненависть, и если отец Адама когда-нибудь придумает, как отремонтировать свою семью… С дрожью, которая больше походила на конвульсию, я осознала, что он уже нашел способ.
Адам написал мне о группе поддержки, куда их привел отец, когда они с Джереми навестили его в среду. Не в выходные. Не тогда, когда предписано. Они начали разговаривать – сначала Адам и Джереми, потом Адам и отец… Сколько времени у нас еще есть, прежде чем его мама тоже впишется в эту картину? А сколько прежде чем их всех сведет то, что их разделило?
Я хотела быть добрее и лучше, быть той, кто мог бы порадоваться за Адама, заглядывая в будущее, когда сломанные части его жизни будут восстановлены. Но я была не такой. Я была какая есть и боялась потерять единственное, что у меня осталось.
Вот уже он не приехал сюда, когда должен был, и не бушевала метель, которую я могла бы в этом винить.
Я проверила время на своем телефоне, и надежда наполнила жизнью мое скованное тело, стоило мне увидеть непрочитанное сообщение от Адама, полученное почти час назад.
Адам:
Мама привезла нас пораньше, поскольку у нас сейчас только машина Джереми. Приходи ко мне, когда приедешь.
Отец Адама открыл дверь квартиры, когда я постучалась. У него было такое же дружелюбное выражение лица, как обычно у Адама.
– Привет, Джолин.
Я не видела его отца с того самого дня, когда он застал нас с Адамом за игрой в карты, и меня поразило, что он помнил мое имя.
Я переступила с ноги на ногу, чувствуя непреодолимое желание опустить взгляд.
– Э-э, да, привет. – Мне стало смешно от неловкости, овладевшей моим голосом и телом. – А Адам здесь?
За спиной отца показалась голова Адама. Он выглянул из своей комнаты и, увидев меня, улыбнулся. Бабочки вспорхнули у меня в животе, и я отступила назад. Он единственный, кому удавалось так взбудоражить меня.
– Привет. Я как раз собирался зайти за тобой. – Тут его лицо вытянулось, и он посмотрел сначала на брата, который округлил глаза, а затем на отца. – В смысле, я хотел убедиться, что у тебя все в порядке, а потом я… я собираюсь пойти перекусить с… – Он снова посмотрел на брата и отца.
