Но в большинстве случаев травмы Дэниела были не физическими, и разговоры с ним, иногда до самого рассвета, становились единственным утешением, которое она могла ему дать.
Глядя на Дэниела, который выглядел намного старше, чем в последний раз, когда он приходил к нашей задней двери, я знал, что этой ночью он появился не для того, чтобы искать утешения.
Начать с того, что мама стояла неподвижно, будто скованная по рукам и ногам. Я был так счастлив, когда столкнулся с Дэниелом несколько недель назад, хотя не мог видеть его или думать о нем, не вспоминая Грега, – возможно, потому и обрадовался. Но мама не хотела думать о Греге; вернее, хотела, но на своих, очень ограничивающих условиях.
Появление Дэниела спустя более чем два года навязало ей эти воспоминания и, должно быть, глубоко потрясло ее. Его взгляд метнулся поверх маминого плеча ко мне, и я отступил в тень лестницы, стараясь не наступить на скрипучую половицу. Мне казалось, что мое присутствие повернет эту встречу в другую сторону – может, и более удобную для мамы, но определенно не лучшую.
– Дэниел? – Она стояла ко мне спиной, но я мог представить, как ее глаза внимательно изучают его лицо, замечают новый шрам над бровью и все перемены, произошедшие в нем с тех пор, как она видела его в последний раз. Я знал, что, вглядываясь в него, она видела отпечатки тех лет, что не довелось прожить Грегу.
– Здравствуйте, миссис Мойнихэн.
Повинуясь инстинкту, она пришла в движение. Пригласила его войти и поставила чайник на плиту, словно тело подсказывало ей, что делать, когда разум застыл.
Он видел, как напряжены ее плечи, как часто она моргает.
– Я столкнулся с Адамом в городе несколько недель назад. Он вам рассказывал?
Мамина рука замерла с банкой меда в форме медвежонка, которую она достала из шкафчика рядом с холодильником.
– Нет, ничего не говорил.
– Он познакомил меня и со своим другом – девушкой.
Мне показалось, что я почти увидел улыбку мамы, когда она повернулась:
– Джолин.
Дэниел кивнул:
– Он выглядел счастливым.
Мама слегка наклонила голову и села напротив него, поставив на стол две дымящиеся кружки.
– Но он сказал мне, что все не так… хорошо.
Не дрогнув, мама покачала головой и размешала мед в своей кружке.
– Нет, все в порядке. Мы все в порядке. Тяжело, когда они уезжают к своему отцу, но мы в порядке.
Дэниел вздрагивал каждый раз, когда она произносила «в порядке». Я не говорил ему, что мои родители расстались, но он, похоже, воспринял эту новость спокойно. Он прекрасно относился к моему отцу, хотя переезд отца вряд ли мог подействовать на него так же сильно, как на всех нас. Наверное, для него это что-то значило только потому, что причиняло боль моей маме.
– Я собирался зайти раньше. Проезжал мимо, наверное, раз десять.
Мама уткнулась взглядом в свою кружку, помешивая в ней ложкой.
– Я уверена, что ты был занят.
– Нет, не был. – Его прямота застала ее врасплох, так что ложка звякнула о кружку. – Я думал, что вы не захотите меня видеть.
– Нет. – Мама крепко зажмурилась, а потом снова открыла глаза. – Это не так.
– Я не хотел заставлять вас видеть меня.
Она никак не отреагировала, как будто ожидала, что он скажет что-то в этом роде.
Дэниел опустил руки под стол.
– Я не хотел, чтобы вы притворялись, улыбаясь мне, говорили, что все в порядке, когда мы оба знаем, что его не стало из-за меня.
Она втянула в себя воздух, что больше походило на всхлип.
– В любом случае я скоро уезжаю. В следующем месяце моя мама выйдет из больницы, и я уже упаковал почти весь ее скарб.
Мамины наполнившиеся слезами глаза остановились на нем.
– Мне очень жаль, Дэниел.
– Так будет лучше, новый старт… без него.
Мама протянула руку, и ее пальцы легонько постучали по столу в ожидании его руки. Дэниел по-прежнему держал руки на коленях.
– Нет, я не поэтому… – Он опустил голову. – Я никогда не говорил вам, почему не пришел в ту ночь. – Мамины пальцы сжались, и я почувствовал, что мои пальцы повторяют ее движения. – Я не говорил, потому что у меня нет веской причины. Он не был пьян в ту ночь и не зверствовал, и она не боялась. Я просто не хотел уходить, когда ей было хорошо.
Мамины плечи затряслись, и голос Дэниела сорвался.
– В ту ночь я мог бы уйти. Я должен был находиться здесь. Грег должен был спать в доме, и вы бы сейчас не сидели здесь и не плакали. Моя мама сейчас в таком состоянии, и я…
Мама отодвинула стул и подошла к нему. Сначала она просто положила одну руку ему на плечо, а другую – на предплечье. Я видел, что для нее это было тяжелое испытание.
– Простите, – пробормотал Дэниел так тихо, что мне пришлось податься вперед, чтобы расслышать его слова. – Мне так жаль, что он ушел, и еще больше мне жаль, что вы страдаете, хотя я мог бы это предотвратить.
Казалось, это добило ее, и она рухнула на стул рядом с ним и обхватила его руками. Все ее тело сотрясала крупная дрожь.
Поначалу он сопротивлялся, и при его мощи и стати ему ничего не стоило оттолкнуть ее при желании, но он не сделал этого. Он позволил ей обнять и прижать его голову к своему плечу, пока она проливала горькие слезы.
– Все в порядке, – сказала она. – Я люблю тебя, и все будет хорошо. Это не твоя вина. – Она подняла глаза к потолку. – Все будет хорошо.
Пальцы одеревенели, я с трудом оторвал их от перил, и только когда она сказала: «Я тоже постараюсь быть в порядке», туго натянутые пружины его тела и моего начали ослабевать.
Адам:
Как такое возможно, что сегодня только понедельник?
Джолин:
Потому что вчера было воскресенье?
Адам:
Я тут подумал, может, мы снова прогуляем школу на этой неделе? Твоя подруга все еще встречается с тем парнем?
Джолин:
Честно говоря, не знаю. Мы не общаемся.
Адам:
Я знаю, что ты пыталась достучаться до нее. Должно быть, тебя это угнетает.
Джолин:
Я стараюсь не думать об этом.
Адам:
У тебя, случайно, нет еще друзей, кого можно подкупить, чтобы они свозили нас куда-нибудь?
Джолин:
Боюсь, что нет.
Адам:
Попробую поискать среди своих. Гидеон – ты познакомилась с ним на танцах – только что получил старую машину деда. Я спрошу у него.
