Шеф встретил его не поддающейся истолкованию улыбкой.
– Садись и читай, – сказал он, протягивая лейтенанту раппорт.
В раппорте сообщалось о некоем гражданине, чьи внешние приметы в точности соответствовали не только описанию наемного убийцы, получившему заказ на одного из самых видных бизнесменов побережья, но даже чья фотография, сделанная скрытой камерой, казалась рабской копией присланного Центром фоторобота.
– Ну, что скажешь, сыщик? – поторопил шеф.
Но сыщик ничего сказать не успел, – вновь включился селектор и возбужденным голосом Катерины Кирилловны доложил о неслыханном ЧП – перестрелке в отеле «Фанагория» между патрулем муниципальной полиции и группой неизвестных.
– Есть жертвы, – добавила секретарша срывающимся голоском и, забыв отключиться, всхлипнула.
– Погоди, погоди, – тряхнул головой шеф. – Ничего не понимаю! Ты же, Серега, говорил, что «Амфитрита» окончательно одобрена и утверждена в качестве…
– Юрий Антонович! – вскричал Рябько. нервно вскакивая со стула. – Да о чем вы? Операция «Жатва» намечена ориентировочно на конец месяца!..
– Тогда я не понимаю…
– Думаете, я понимаю? – подбодрил начальство лейтенант, пулей срываясь в направлении служебной автостоянки.
2
Ада Васильевна Охохонина почти всю жизнь (не считая, разумеется, естественных перерывов на детство, учебу, неудачное замужество и декретные простои для продолжения рода человеческого) проработала в гостинице. Сперва уборщицей, затем прачкой, горничной и, наконец, дежурной по этажу. Достичь столь высокого поста было непросто, шла она к этой вершине без малого двадцать лет. Каково же было ее возмущение, когда этот пост, в связи с очередной компанией властей по ущемлению прав простого народа, был официально упразднен, – якобы с целью расширения личных свобод постояльцев и приведения гостиничных порядков в соответствие с международной практикой, а на самом деле – для поощрения разврата и бесстыдства. Не найдя в себе душевных сил справиться с разочарованием и обидой, Ада Васильевна подалась в вахтеры на секретный завод, производящий металлические стружки класса «борт-воздух» для стратегических бомбардировщиков. И промаялась на это неблагодарной ответственной должности с год, пока на прежнюю работу не позвали. На прежней работе все оказалось по-новому. От здания в тридцать этажей до названия: была родная советская гостиница «Красный Черномор», а стала чужеземный пятизвездочный отель «Фанагория». Ада Васильевна поперваху как взглянула на чудо это, так чуть на завод не вернулась – несунов на проходной шмонать, да хорошо товарищи отговорили. Правда, удалось им это с трудом. Не догадайся старший администратор в конфиденциальном порядке сообщить, что она фактически будет все на той же должности, что и прежде, с теми же функциями, только соответствующая запись в трудовой книжке и в штатном расписании изменится, где она будет отныне фигурировать в качестве помощника начальника смены, отель «Фанагория» наверняка лишился бы опытного, проверенного кадра.
Однако вскоре Ада Васильевна с горечью убедилась, что ее в очередной раз надули. Стоило ей как-то ровно в двадцать три ноль-ноль постучать в дверь номера, где по верным сведениям находились посторонние люди и, напомнив о правилах проживания, пригрозить милицией, как ей незамедлительно дали почувствовать всю шаткость и двусмысленность ее официального положения. Вы, сказали ей, кто? Помощник начальника смены? Вот и помогайте вашему начальнику, а в нашу личную жизнь не суйтесь! И пылающая гневом Ада Васильевна едва не совершила глупость, бросившись к телефону срочного вызова милиции. Хорошо, подруги оказались начеку: за руки схватили, от аппарата оттащили, здравым смыслом по-сестрински поделились. Ты что, Васильевна, совсем сдурела? Какая на фиг милиция, когда теперь полиция, которая за такой немотивированный вызов не только по головке не погладит, но еще и штраф на гостиницу выпишет, чтоб впредь неповадно было по старорежимным пустякам ее беспокоить. У тебя же этот штраф из зарплаты и вычтут, да еще и в черный список кляузниц занесут, если только с работы с волчьим билетом не погонят…
А надо сказать, что с некоторых пор платить им стали так хорошо, что никто уже об увольнении по идейным соображениям не помышлял, по неидейным – тем паче. В том числе Ада Васильевна, хотя ей, конечно, претило вкалывать, не покладая бдительности, на какого-то там дядю, вместо того чтобы на родное государство.
И опять Ада Васильевна была вынуждена обиду свою проглотить из, стыдно сказать, низких материальных соображений. Потому как, поддайся она праведным чувствам, не поступись классовым сознанием, кто бы оплатил учебу старшенькой в Экономическом Колледже? Извините, но на грошовые алименты ее бывшего мужа, сбежавшего за длинным тугриком в какой-то Богом забытый Непал, нынче в Южноморске и недели не прожить – так, чтобы не хуже чем у людей…
В общем, пришлось бедной Аде Васильевне новую специальность осваивать, именно ту, что у нее в трудовой книжке значилась: помогать начальнику смены с толком руководить горничными, посыльными да лифтовыми; о непорядках докладывать, упущения примечать, дисциплину труда на высоком уровне международного сервиса поддерживать. Но старая закваска есть старая закваска, никуда она не делась, все навыки вот они, тут, возле души, рядом с сердцем обретаются. Хотела Ада Васильевна того или не хотела, но она автоматически отмечала все нарушения старорежимных порядков: и кто кого к себе привел, и сколько часов сверх положенного там остался, и в каком номере после одиннадцати вечера шумели по пьяному делу, и где запрещенными электроприборами втихаря пользовались, и так далее, и тому подобное… С девушками по вызову она еще как-то мирилась – скрепя сердце, стиснув зубы и обязательно убедившись в наличии у этих шлюх свидетельства об окончании курсов сексуального обслуживания населения. Но вот с тем, когда мужик мужика к себе водит, ее высоконравственная натура мириться наотрез отказывалась, и таким постояльцам она как могла, так и вредила. То неурочным телефонным звонком от греха содомского отвлечет, то, перевернув табличку с наглой просьбой «не беспокоить», горничную в номер под предлогом уборки кайф их мерзопакостный сглазить направит… Одним словом, спуску она этой публике не давала, чистоту гетеросексуальных нравов в постояльческих массах в меру сил и возможностей блюла. Вот и сейчас Ада Васильевна, следуя по своим делам коридором седьмого этажа, краем бдительного ока заметила, как трое приличного вида молодых людей – строго одетые, коротко стриженные, без серег в ушах, без помады на губах, – зашли в номер, занимаемый одним парнем, как к себе домой. Ада Васильевна от такого нахальства аж взопрела. Ну ни на кого, блин, нельзя положиться! А еще в костюмчиках с галстучками – интеллигенты вшивые, пидарасы пассивные! Ну, нет, фуюшки, она этого так не оставит. Чтобы в ее смену всякая прилизанная шелупонь извращенческие групповухи устраивала у нее под носом – никогда!
Засуетилась бедная женщина, занервничала несчастная, не зная, что конкретно предпринять, какую меру пресечения выбрать. Но суета ее была недолгой, колебания – непродолжительными; осенило ее: номер-то не ихний, кто они – неизвестно, лично она эти рожи видит впервые. А что проходимцам может понадобиться в чужом номере? Правильно: кража, грабеж, криминал! Звонить гостиничному детективу – только зря время терять. Допустим, он обедает, допустим! И повеселевшая Ада Васильевна кинулась опрометью к телефону срочного вызова полиции. Караул! Обирают средь бела дня несчастного постояльца!.. Ну, погодите, пидарасики, она вам покажет, как над матушкой природой коллективно издеваться!
