Угорский обвел взглядом присутствующих, словно проверяя произведенное своим сенсационным сообщением впечатление. Милиционеры – кто в форме, кто без, – сидели с виду внимательные, серьезные и даже озабоченные, явных признаков скуки или нетерпения никто не проявлял. Уважение к представителю прокуратуры было налицо. Причем все так увлеклись оказанием оного, что даже не встрепенулись полюбопытствовать: что конкретно этому Сурову инкриминируется. А инкриминировалось этому парню много чего: от простого хулиганства до государственного саботажа.
– Необходимо упомянуть, товарищи, вот еще о чем, – озабоченно нахмурился Угорский. – Известно, что через два дня в нашем городе должно состояться важное и торжественное мероприятие – освящение Кафедрального Собора. Ожидается множество высокопоставленных гостей, в том числе первый вице-премьер и министр культуры. По религиозной линии возможен приезд самого митрополита Всея Руси! Естественно, что и краевой центр и федеральный весьма обеспокоены сложившейся в нашем городе криминогенной обстановкой. Не подлежит сомнению, что определенные силы хотят сорвать это важное мероприятие. Более того, внести хаос и смуту в нашу жизнь. Слишком многим не нравится то, как мы живем. Претит им, что в нынешней России, при существующей власти и при действующей Конституции можно жить вполне цивилизованной жизнью, не уступающей по качеству самым передовым международным образцам. Причем не нравится это как внутренним антиконституционным силам, так и внешним антироссийски настроенным кругам. Учитывая вышесказанное, было принято решение просить квалифицированной помощи у Краснодара и Москвы. И просьба наша была удовлетворена. Помощь нам будет оказана, товарищи! Уже сегодня ночью прибудут первые ее ласточки: опытные оперативные работники угрозыска, следователи по особо важным делам, а также специальные антитеррористические подразделения ФСБ и МВД. Кроме того, хочу сообщить вам по секрету, приведен в боевую готовность отдельный спецбатальон ОМОН-а, который в случае необходимости, может быть переброшен к нам на подмогу в течение двух-трех часов из района своей дислокации. А дислоцируется он сами понимаете где…
Последняя новость, по-видимому, действительно оказалась для милиционеров новостью, – послышался шепот, ропот, робкие попытки осмысления и сомнения… И хотя Угорский даже бровью не повел, не заметить, что он буквально упивается произведенным эффектом, мог только слепой. Наупивавшись, поднял руку, призывая к тишине, и завершил свое блестящее выступление канцелярской рутиной – напоминанием о строгом хранении служебной тайны, проявлении неусыпной бдительности и прочих похвальных качествах, которыми неизменно отличались сотрудники правоохранительных органов. И о тесном взаимодействии с прокуратурой и даже с муниципальной полицией упомянуть не забыл…
Угорский умолк, поблагодарил за внимание, взглянул на часы и, извинившись, попросил у полковника разрешения покинуть совещание в виду неотложных дел государственной важности. Сичинава немедленно удовлетворил просьбу гостя, после чего, дав подчиненным несколько конкретных персональных указаний, объявил совещание закрытым. Правда, не для всех. Например, для Мамчура и Аргутинова заседание продолжилось…
– Ни у кого в глотке не пересохло, ребята? – осведомился первым делом Сичинава, как только остался с обоими капитанами наедине.
– Да у меня там, Нугзар Константинович, вообще постоянный сушняк, – признался Мамчур.
Аргутинов многозначительно промолчал.
– Кофе, чай, лимонад, минералка?
– Молоко, кефир, яблочный сок, – саркастически продолжил Мамчур, но тут же взмолился: – Что, даже пива нет, Нугзар Константинович?!
– Мне первое, – сказал Аргутинов.
– Из чьего списка? – не сдержал улыбки полковник.
– Бери из обоих, – посоветовал Мамчур. – Одно с другим смешаешь, сахарку добавишь – уже сыт, на обед тратиться не надо…
– Кто о чем, а Мамчур о холяве, – прокомментировал Аргутинов.
– Лариса, – склонился Сичинава над селектором – сделай два кофе, пожалуйста. И лимончик организуй…
– Лимончик мне? – скривился Мамчур.
– Нам, – сказал Сичинава. – Ты же пива хотел…
– Разве что в качестве запивки…
Полковник хмыкнул и полез в холодильник, сработанный в виде служебного сейфа с номерным замком.
На свет появились три рюмки, один бокал, початая бутылка греческого коньяка и цельная банка пива «Holstein». Мамчур просиял и с возгласом «С вашего позволения, Нугзар Константинович» сорвал с банки кольцо и, проигнорировав промежуточное звено в виде бокала, перелил добрых две трети ее содержимого в свою утробу.
– Barbaros
[81], – не замедлил с комментарием Аргутинов.
– Каюсь, – развел руками Мамчур, – слаб на дармовую выпивку. Являюсь прямым потомком ходынских холявщиков.
– Самое главное, Николай, что ты пить умеешь, – изрек Сичинава. – Дай Бог, чтобы к осени вся эта катавасия улеглась. Возьму тебя с собой в Мингрелию, будешь за наше село на свадьбах выступать. Там у нас на свадьбах традиция такая – соревноваться, кто кого перепьет. По одну сторону стола команда жениха, по другую – невесты… Правда, коньяк у нас не пьют, только домашнее вино. Зато – ведрами…
Появилась секретарша с подносом, на котором стояли две чашечки кофе по-турецки и тарелочка с прозрачными ломтиками лимона. Проворно расставив угощенье, пожелала приятного аппетита, метнула в Аргутинова выразительный взгляд и удалилась.
– Нугзар Константинович, – посерьезнел Мамчур, – раз такое дело, я готов с завтрашнего дня вообще перейти исключительно на домашнее вино. В целях, так сказать, повышения боевого опыта и мастерства. Так что дайте знать там своим, чтобы пару-тройку бочек на это благое дело выслали, а уж я не подведу!
Сичинава усмехнулся, погрустнел.
– Им-то не жалко, Николай. Хоть десять бочек пришлют. Но как их сюда доставить? На подводной лодке, что ли?.. Ладно, не будем о грустном, будем здоровы и удачливы, ребята!
Мамчур с Сичинавой опрокинули свои рюмки одним махом. Аргутинов церемонно пригубил, задумчиво пожевал, анализируя букет.
– Вот, товарищи офицеры, полюбуйтесь на этого фоторобота, – перешел полковник к делу, доставая из стола соответствующий снимок.
– Новогодняя открытка в качестве наводки, – это что-то новенькое в нашей практике, – дал свое заключение Аргутинов.
– Да это же Аникеев, только с бородой! – узнал приятеля Мамчур. – Ни фига себе Саня удумал – под Деда Мороза загримироваться… А зачем фоторобот, товарищ полковник? Он что-то натворил?
– Не что-то, Николай, а чего только!.. Дебош в общественном месте, оказание сопротивления сотрудникам милиции при задержании, антиконституционная пропаганда, клеветнические высказывания в адрес законной власти, чинение препятствий в отправлении православного культа в соборе имени Казачетынской Богоматери, оскорбление чувств верующих, циническое издевательство над атеистическим убеждениями отдельных граждан…
