– До кого? До власть предержащих?
– До всех, сэр…
– Ну спасибо, Мортон, спасибо, старина, утешили, – молвил Лядов, вставая и проходя к окну.
– Мне очень жаль, сэр. Я могу идти?
– Да, вы свободны, Мортон…
– Минуту внимания, мистер Слэйтер, – остановил дворецкого Алихан.
Дворецкий замер. По фамилии его величали редко и ничего хорошего это, как правило, не предвещало.
– Советую вам не принимать близко к сердцу факт вашей расконсервации. Живите, как жили, Мортон. Мистер Эббот работает не на ЦРУ, а на Центральное Ведомство по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. К тому же вас расконсервировали для того, чтобы прикрыть расконсервацию куда более ценного и опасного агента.
Мортон не взглянул, скорее, покосился в сторону Алихана.
– Кого? – с телеграфной скупостью спросил дворецкий. Со стороны кое-кто мог даже вообразить, что уловил в интонации вопроса нотку ревности.
– Меня, – сказал Алихан.
Вот теперь-то он был вознагражден за все визуальные лишения со стороны дворецкого долгим недоумевающим, взыскующим уверений в дурацком розыгрыше взглядом. Но Алихан с разуверениями явно не спешил, молча склонился над своими турками.
Взгляд Мортона, спотыкаясь на неровностях пересеченной местности, вернулся к исходной точке. Лядов этого взгляда не выдержал, выдавил улыбку, попытался отвлечь:
– Кстати, Мортон, как вам русский обед?
– Это не русский обед, сэр!
– А какой?
– Это вообще не обед, сэр.
Лядов с Алиханом тревожно переглянулись.
– Что же это, Мортон?
– Голливудская вечеринка.
Дворецкий вышел. Лядов, вновь обернувшись к своему отражению в окне, заметил:
– Боюсь, у него несколько преувеличенные представления о Голливуде.
– В этом он не одинок и не оригинален, – откликнулся Алихан и, внимательно присмотревшись к спине патрона, громко произнес:
– Племянник Мортона Дэниел Уолтер Бидлэйк, согласно официальному заключению, умер от того, что именуется СПИД-ом, если это вас интересует…
Лядов обернулся, постоял, раздумывая, вернулся к столику с креслами.
– Меня интересует следующее: мне послышалась ирония в ваших словах, Жорж, или она действительно имела место? И если верно последнее, то к чему или к кому она относилась: к СПИД-у или к несчастному племяннику Мортона.
– Вам не послышалось, шеф. И относилась она, естественно, к СПИД-у.
Алихан разлил кофе по чашкам, перенес их на столик, сходил к холодильнику за водой для Лядова и занял свое место напротив патрона. Лядов глядел на него, грустно улыбаясь в преддверии очередной порции разоблачений. И она не заставила себя ждать.
– Вам доводилось когда-нибудь видеть достоверную фотографию вируса СПИД-а, сэр? Нет? И не доведется. Поскольку такого вируса нет в природе.
– Но помилуйте, Жорж, отчего же тогда умирают все эти молодые люди?
– От разного. Кто от чего. Болезней – сотни, у некоторых симптомы довольно схожи. А если пошла молва о СПИД-е и одни только США тратят в год на борьбу с этим мнимым бичом человечества больше двух миллиардов долларов в год, то врачи и ученые будут искать его носитель, находить и бороться с ним хоть до скончания времен. То есть пока не прекратят финансирование…
Лядов поперхнулся глотком воды, закашлялся, получил пару шлепков по спине от собеседника, поблагодарил кивком, отдышался, утерся и произнес:
– Господи, сколько же в мире самообмана, фальши и откровенного вранья!
– Вы полагаете, без них было бы лучше? – дернул бровью Алихан.
– Я уже боюсь что-либо полагать. Устал тыкать пальцем в небо, – признался Лядов. – И потом у меня никак нейдет из головы этот чертов киллер экстра-класса… Почему вы решили, что за этим письмом стоит именно Туров, а не кто-то другой?
– Я еще ничего не решил окончательно, сэр. А Мишель Туров числится у меня в подозреваемых на основании одной любопытной записи его разговора со своим сотрудником, пишущим под псевдонимом Правдоматкин…
Алихан поколдовал над кнопками пульта дистанционного управления и угостил своего шефа следующим фрагментом:
– Михаил Вальтерович, знаете, о чем я подумал в этой связи?
– Догадываюсь, Илюша. Не веришь? Тогда сделаем так: я запишу свою догадку, затем ты мне изложишь то, о чем ты подумал, после чего сравним сказанное с написанным. Проигравший расплачивается обедом в «Гурманоиде», причем немедленно. О’кей?
– Заметано. Пишите…
Слышится шорох почтовой бумаги, гусиный скрип пера, стеклянные стоны терзаемой частыми клевками чернильницы.
– Готово, Илюха. Оповещай!
– Я подумал, почему до сих пор никому не пришло в голову создать фирму, которая занималась бы организацией разного рода сенсаций. За плату, конечно…
– Все сказал? Тогда читай мою промеморию.
– Обед за мной, Михаил Вальтерович, но ваша промемория слишком лаконична, а мне бы хотелось подробностей…
– Подробности за обедом – оценно кусать хоцеца…
Запись прервалась. Алихан запихнул пульт в кожаное гнездышко у себя на поясе.
– И что он там написал? Какие подробности сообщил за обедом? – спросил заинтригованный Лядов.
– Этого я, к сожалению, не знаю, – честно признался Алихан. – Для того я, собственно, и не слишком возражал против его приглашения на сегодняшнее мероприятие. Надеялся, что напьется, проговорится, намекнет, упомянет…
– Ничего, Жорж, не отчаивайтесь, обед еще не кончен, вдруг что-нибудь и сболтнет, – попробовал внести успокоение в пытливую душу Алихана сердобольный миллиардер.
– Вы меня не так поняли, сэр, – не принял ласки Алихан. – Я не знаю, что именно написал Туров и о чем он со своим сотрудником беседовал в отдельном кабинете ресторана «Гурманоид», поскольку записку он уничтожил, а подслушать что-либо в этом ресторане просто физически невозможно, – ультразвуковые возбудители аппетита напрочь нейтрализуют любую подслушивающую аппаратуру, но мне…
– Вы это серьезно, Жорж? – бестактно усомнился Лядов.
– Вполне, сэр. Об этом побочном эффекте ультразвуковых возбудителей аппетита знают все спецслужбы мира, но держат его в секрете даже от рестораторов, чтобы не давать им повода для дополнительной рекламы, хотя вряд ли последние осмелились бы пойти на это, ведь им пришлось бы признаться в том, что они искусственно возбуждают аппетиты своих клиентов, а это чревато скандалами, судебными процессами, санкциями…
– Иногда после общения с вами, Жорж, я начинаю подозревать в самых обыкновенных потребностях собственного организма посторонние влияния.
