Лядов рассмеялся, махнув на племянницу рукой.
– Опять твой Туров?
– Самое печальное, – заметил Алихан, расставляя на столике чашки с пенистым кофе, – что он снова ничего не приврал, только забыл упомянуть о подводной лодке и торпедном катере с охраной. Боюсь, если так будет продолжаться и дальше, Мишель утратит квалификацию…
Он присел к столу, поднял глаза на притихших родственников и мрачно пояснил: «шутка». Родственники кивнули, но от улыбок воздержались.
– Что скажете о бароне? – сменил тему Лядов.
– Остерман он сомнительный, а барон – настоящий. Подвизается профессиональным экстрасенсом-провокатором. Работает по разовым контрактам. Берет дорого…
– Вы сказали: «экстрасенс»? – оживился Лядов.
– «Экстрасенс» дефис «провокатор», – попыталась быстренько остудить зарождающийся энтузиазм племянница.
– Все экстрасенсы, Тошенька, немножко провокаторы, – пояснил дядя. – Издержки ремесла… – И, обращаясь к Алихану, полюбопытствовал: – Что, действительно экстрасенс?
– Ну, действительно или не очень, это вам, сэр, решать; вы с ним общаетесь. А вот психолог он незаурядный, коль сумел явиться к нам без предварительной договоренности и убедить охрану, швейцара, дворецкого и даже Шумилина в том, что он именно тот, за кого себя выдает.
– А… – начал было Лядов, но передумал и умолк на полуслове.
– Что касается вашего титула, – невозмутимо продолжил Алихан, – то вы же знаете сами, отец ваш не был князем, – простой потомственный дворянин. А вот бабушка, мать вашего отца, действительно была урожденной княжной…
– А как же решение Дворянского Собрания? Неужели липа?
– Дело в том, что существует два таких собрания, друг друга, естественно, не признающие. В одном четко соблюдаются все положения наследования фамилий и титулов. В другом допускают исключения по материнской линии, что на практике зачастую оборачивается банальным торгом.
– Но я же ни пенса не заплатил за это издевательство! – возмутился Лядов.
– Значит, другие заплатили. Те, кто наняли барона.
– Идиотизм какой-то! – покачал головой миллиардер. – Кому это нужно? С какой целью?
– Может быть, с целью втереться в доверие? – предположила Анна Сергеевна.
– Судя по непрочности легенды, скорее наоборот – вызвать подозрения, – заметил Алихан.
– Это-то зачем? – не сдержал изумления Лядов.
– Сэр, я мог бы привести долгий перечень причин, из-за которых кое-кому очень хотелось бы вызвать у нас подозрения. Например, чтобы мы вплотную занялись заведомой пустышкой, тратя почем зря наше время и ваши деньги. Но если начистоту, то мне пока в точности неизвестны намерения господина барона. Я не исключаю попутного варианта…
– Что значит – попутного?
– А то и значит, что доставку грамоты о восстановлении вашего титула, он мог прихватить, что называется, до кучи, а главная его задача в Южноморске ни к нам, ни к вашему титулу никакого отношения не имеет. У него может быть их несколько – главных… Когда не удается получить архиважного, щедро оплачиваемого задания, подобные субъекты бывают вынуждены брать количеством мелких поручений.
– Какое бесстыдство! А еще экстрасенс! – вздохнул Лядов. Племянница от дополнений и уточнений знаков препинания воздержалась.
Помолчали, сосредоточившись на кофе.
– Есть новости в связи с «Амфитритой»? – спросил Лядов, отставляя чашку и берясь за стакан.
– Я распорядился взять под наблюдение обоих наших компаньонов. Пока ничего интересного. Марафет отправился домой поздно ночью в сильном подпитии. Заказал по телефону двух девушек из агентства «Поэтические вольности», однако заснул раньше, чем они явились. Во сне бормотал что-то похожее на стихи его собственного изготовления. Нашим дешифровальщикам удалось разобрать следующее:
Извечной жаждою томима грудь моя, Не остудить ее и пельзенскому пиву…
Далее размер несколько меняется, чего нельзя сказать о теме:
Вокруг меня заботливы и зримы, с бутылкой пива, с рюмкой коньяка, роняя перьев пену, хлопочут херувимы, и Божий глас пронзает облака:
Печаль твоя легка и муки все терпимы, живи пока…
– Жорж, – взмолился Лядов, – ради Бога, сжальтесь, перейдите сразу к выводам.
– Над выводами аналитики пока раздумывают…
– А что Кульчицкий? – подала голос Анна Сергеевна.
– Кульчицкий после конфиденциального разговора со Стохой поехал к себе, выпил в одиночестве своего любимого «Джека Дэниела», затем, выкатив из подсобки газонокосилку, принялся стричь траву на лужайке перед домом. При этом пел во все горло «Help!», между прочим, с ужасным акцентом…
– Как отреагировали соседи?
– Вняли. Один сосед пожаловал с литровой бутылкой «Smirnoff», другой явился вместе с женой и обильной закуской. Устроились прямо на лужайке перед домом и до рассвета объяснялись друг другу в любви и травили анекдоты про «новых русских». Странно, но обошлось без общего плача и мордобоя…
– Хм, – сказал Лядов и взглянул на племянницу. – А ничего мужик этот поляк. Может, тебе все же стоило выйти за него?
Племянница, окатив дядю ледяным взглядом, поспешила вернуть беседу в деловое русло.
– О чем говорил Кульчицкий с Пряхиным?
– Могу воспроизвести запись, если угодно.
– Увольте, – уклонилась Анна Сергеевна от такой чести. – Я их обоих и так каждый день слышу по долгу службы. Изложите суть, если дядя Сёма не возражает…
Дядя Сёма против сути не возражал. Суть же заключалась в следующем. Отсутствовала штатная охрана по причине обезвреживания группы захвата из числа чеченских поставщиков живого товара на предмет выкупа, собиравшейся произвести налет на «Амфитриту» с целью пополнения запаса заложников. Источник информации Пряхин назвать отказался. Конфликтная ситуация, чреватая боевым столкновением, была ловко улажена с помощью дорожно-транспортного происшествия. Связь чернявых налетчиков с чеченскими поставщиками пока не прослеживается. Возможно, ее нет… Однако, судя по всему, ребята эти боевые, пороху понюхавшие, с той существенной разницей, что им, очевидно, никогда не приходилось работать в закрытых помещениях, где нужны особые боевые навыки. Именно поэтому питерцу и удалось взять их так легко. Относительно последнего можно сказать, что с виду он действовал, как профи, но если по существу, то с кондачка, ибо настоящий профессионал не ломится наобум, не зная ни ходу, ни броду… Вот и вся суть, остальное – лирика.
Алихан умолк и, откинувшись на спинку кресла, принял участие в общей задумчивости.
– Скажите, Жорж, а это так важно, какой они национальности? – нарушил молчание Лядов.
– Важно в том смысле, что пока не узнаем этого, не будем знать: важно это или нет.
