Генерал Копысов выпрямился в кресле, сверкнул очками как пенсне и поделился сомнениями насчет профессиональной пригодности агентов с такими неординарными оперативными псевдонимами. Товарищи его сомнений не разделили. Правда, сделали это в мягкой обтекаемой форме, так что кое-кому из непосвященных могло со стороны показаться, что они, напротив, не только сомнения разделили, но еще и вдобавок в великую озабоченность, этими самыми сомнениями навеянными, впали. Но генерал Копысов – это вам не кое-кто, а один из самых посвященных в таинства спецуры мужей. Его на мякине лицемерного согласия не проведешь. Вот кто, например, этот Перечун? Частный детектив, взявший след Лядова?.. Ну, допустим… А кем у вас Адмирал подвизается? Старшим швейцаром на объекте? Ладно, сойдет… Ну а… Птицекрыл? Главный консультант местного мэра?!
Владлен Лаврентьевич умолк, задумался, пробормотал что-то о гнилой форме не соответствующей приличному содержанию, и счел за благо вернуться к своему опросному листу.
Вопрос третий: с кем контактировал Таблоид?
Ответ: с Кульчицким, которому представился эстонцем, якобы хорошим знакомым его давнего делового партнера некоего Ивенсона. Предложил продать ему коллекцию икон, посулив за нее пятнадцать миллионов американских долларов.
– Опять ваши дурацкие шуточки! – не поверило начальство в реальность услышанной суммы.
– Да что вы, товарищ генерал, какие уж тут шуточки! – запротестовали, окстясь, подчиненные. – Пятнадцать миллионов наличными в три приема либо двадцать один миллион безналом в течение восемнадцати месяцев. Можете проверить по записи…
– Интересно, кому и зачем из подмосковных орлов могли понадобиться эти доски? – задался мысленным вопросом генерал.
Подчиненные, не дождавшись очередного вопроса на засыпку, взглянули на генерала, пригляделись, переглянулись и замерли в почтительном ожидании: начальство думать изволит, неведомую им шараду мозговым штурмом берет!
– Разве что какого-нибудь высокопоставленного забугорного чиновника, помешанного на иконах, заарканить крупной взяткой пытается, – добил между тем шараду кувалдой опыта Владлен Лаврентьевич и вернулся к своим баранам – в прямом и переносном смысле этого слова – как, вздохнув, подумалось ему.
– Что известно о коллекции?
– Ничего конкретного пока узнать не удалось. Знаем только, что раньше Кульчицкий активно занимался антиквариатом, подозревали, что кое-какие ценности где-то прячет, но чтобы в таких размерах!..
– Хороши сотруднички! У них под носом деляга, вор, можно сказать, всесоюзного масштаба, а они ни в зуб ногой, ни в жопу пальцем!
Генерал протяжно вздохнул, откинулся в изнеможении на спинку кресла, укоризненно уставился на изображение какой-то голой бабы в педофильском окружении херувимчиков, висевшее аккурат на том самом месте, где в его московском кабинете зовет на подвиги портрет отца-основателя, мысленно пожаловался («Видишь, Феликс Эдмундович, с кем работать приходится!»), проникся к себе сочувствием, ощутил поддержку, деловито вопросил:
– Во-первых, где хранится коллекция? Во-вторых, много ли в ней помытого?
Ответ на «во-первых» порадовал генерала обилием точной информации (место расположение тайника, пути подхода, коды электронных замков и проч.). Тем разительнее был контраст с ответом на «во-вторых», сплошь состоявшем из невнятных междометий и нерешительных переглядываний подполковников.
– Так, – крякнул в сердцах Копысов. – Значит, как я понял, дубликатов вы не делали и экспертиз по оригиналам не проводили. Но хотя бы опись и фотоснимки у вас имеются, соколики вы мои?
Соколики же в ответ только головы повинные повесили.
Копысов понял, тут что-то не то. Не могли соколики, зная местоположение тайника и способы проникновения в него, не сделать того, что требовал от них не только долг, а даже простая инструкция. Следовательно, должны быть веские причины. А коль они молчат о них, значит в этом деле замешано нечто из ряда вон. Из какого ряда и каким образом вон, – вот в чем вопрос…
Генерал взял себя в руки, облаченные в ежовые рукавицы здравомыслия, сочувственно взглянул на подполковников и проникновенным тоном батяни-комбата принялся рассеивать тень с плетня. Поначалу подполковники вяло отнекивались общими фразами нулевого содержания. Затем несколько оживились, заговорили обиняками о скудости человеческих знаний (при этом как бы невзначай обмолвливались о своей психической адекватности и неврологической полноценности, подтверждая эти обмолвки соответствующими справками от медицинских учреждений). И, наконец, раскололись: двум смертям не бывать…
Причина, из-за которой не была произведена экспертиза отдельных экземпляров, а также отсутствовали четкие фотоснимки коллекции, оказалась невероятно проста и просто невероятна: ни один из сотрудников, посланных произвести эти нехитрые операции изъятия и фотографирования, с задания не вернулся. Нет, они, к сожалению, не пропали без вести. Позже большинство из них обнаружили среди иноческой братии Казачетынского монастыря имени Святого Варфоломея. Остальные, как выяснилось впоследствии, поровну распределились между различными сектами, как то: квакеры, кришнаиты, суфисты, неопифагорейцы, глобалисты и прочие паразиты. Всех их временно оформили как находящихся на спецзадании по внедрению в сообщества, представляющие потенциальную угрозу для государственной безопасности РФ. Из изложенных фактов вывод один: иконы в коллекции Кульчицкого не только настоящие, но и как минимум чудотворные, иначе говоря, способные вызывать паранормальные реакции и явления среди стойких атеистов и хлипких маловерующих. Спрашивается, как о таком Центру докладывать?
– Большинство… Меньшинство… – пробормотал в задумчивости Копысов. – Сколько же попыток сфотографировать и изъять было предпринято, ретивцы госбюджетные?
– Ровным счетом двенадцать попыток, товарищ генерал. На тринадцатую не решились, – ждали вас… Но должны предупредить, товарищ генерал, что отныне рассчитывать мы можем только на добровольцев. Согласитесь, не каждому охота сделаться вдруг монахом-аскетом или пифагорейцем-молчальником.
– Ваши выводы о чудотворности икон я считаю поспешными, преждевременными и необоснованными. Иконы могут быть тут ни при чем. А при чем – какой-нибудь галлюциногенный газ.
– Совершенно верно, товарищ генерал. Эта версия нами тоже рассматривалась. К сожалению, она ничего не проясняет. Согласно последним данным химической науки, галлюциногенного газа, способного лишать атеистов неверия, еще не изобретено и в обозримом будущем такое изобретение не ожидается. Отсюда вывод: что́ газ чудотворный, что́ иконы с аналогичными свойствами – все равно: необъяснимая аномалия, выражающаяся в неадекватном поведении опытных, годами проверенных сотрудников госбезопасности, проникших по заданию в тайник.
– Как ты сказал, Стегнеев, – переспросил генерал, – газ, лишающий атеистов неверия? Хм, забавная формулировочка…
– Осмелюсь доложить, автором формулировки является архимандрит Маврикий, в миру – кандидат химических наук Олег Отвлеченцев, которого мы были вынуждены привлечь в качестве религиозного эксперта. Разумеется, ситуация была ему изложена в самом общем виде, без имен, адресов и воинских званий.
