Пусть это кажется в некоторой степени научной фантастикой, но биткойн и ICO – не более чем элементы цифровой эволюции кредитно-денежной и торговой систем. Однако происходящее не сводится только к эволюции валют или денег.
События вокруг биткойна выявили несколько обстоятельств. Блокчейн показал себя устойчивой технологией и, продолжая развиваться, выдержал испытание временем. Да, имело место множество громких краж с электронных кошельков, а кое-кто из известных владельцев электронных кошельков внезапно понял, что, не потеряй он несколько лет назад свой старый жесткий диск, сегодня был бы миллионером. Криптовалютная биржа Mt.Gox и другие стали жертвами нашумевших ограблений. Но саму технологию блокчейн не взломали ни разу. Она выстояла.
Блокчейн – это новая архитектура, обеспечивающая возможность практической реализации концепций типа биткойна и ICO. Есть мнение, что продажа ICO-токенов станет «убойным приложением» (killer app)
[149] для блокчейна. Но подумайте вот о чем: сегодня эти случаи практического применения блокчейна по сути автономны, а их рыночная стоимость настолько велика, что полный провал (обнуление ценности) почти немыслим: на них завязаны слишком солидные капиталы, чтобы они могли просто исчезнуть. В тот момент, когда биткойн стал стоить больше золота, с точки зрения трейдинга он превратился в самостоятельный класс активов, способный, по мнению многих, сохранять свою ценность при колебаниях рынка. Несмотря на волатильность, динамика курса биткойна сделала его надежным долгосрочным вложением, и если институциональные инвесторы не откажутся от работы с ним, то биткойн станет еще одним стандартным инвестиционным инструментом.
Наблюдаем ли мы эволюцию глобальных финансовых рынков?
Успех биткойна следует рассматривать в контексте всего рынка. Несмотря на рекордный рост показателей мировых фондовых рынков, намечаются признаки глобальных структурных изменений рынков капитала и экономики. Развитые страны, такие как США и Великобритания, не могут похвастаться устойчивым, пусть и небольшим, ростом ВВП. Хотя о рецессии говорить рано, из-за замедления роста производительности труда современная экономика не может расти так же быстро, как в XX веке. Сегодня мы радуемся росту ВВП на 2 % так, как если бы это был рост на 10 % или 20 %. Ведущие компании, подпитывавшие экономический рост, такие как General Electric и Exxon, а также банки, остаются прибыльными, однако в сравнении с технологическими гигантами FAANG (Facebook, Apple, Amazon, Netflix, Google) и BAT (Baidu, Alibaba, Tencent) их результаты уже не выглядят такими впечатляющими, как в 1980-х годах. В основе этого явления – несколько масштабных макротенденций.
1. Производительность всё в большей степени зависит от уровня развития технологий, поэтому традиционные игроки вынуждены либо стать «технологическими», либо смириться с медленным снижением прибыли, курса акций и рентабельности.
2. Режим строгой экономии и систематические мероприятия по сокращению затрат в экономическом смысле представляют собой «дорогу в никуда».
3. Наблюдаются первые признаки того, что брексит
[150] и политика Трампа замедляют рост экономики и отдельных отраслей (в первую очередь сельского хозяйства из-за изменения миграционной политики
[151]), что лишний раз подтверждает: глобализация – необходимое условие для роста.
4. Рынки энергоресурсов переживают глубокие структурные изменения, в результате которых цены на нефть перестают иметь решающее значение для сырьевых рынков и цен на фьючерсы.
5. Структура потоков капитала и рынков трансформируется и выстраивается почти исключительно вокруг технологических экосистем.
За 2017 год (до масштабной коррекции января 2018 года) фондовый рынок США вырос на 3 млрд долларов в стоимостном выражении, рост стоимости акций составил 17 %. На четверть его обеспечили акции технологических компаний, а именно Apple, Microsoft, Facebook, Amazon и Alphabet (материнская компания Google)
[152].
Мы входим в эпоху цифровых товаров, технологических инфраструктур, «умной» экономики и новых систем обмена ценностями. Сегодня экономика просто не может функционировать так же, как в 1960 году, и потому попытки протекционизма вроде брексита и политики администрации Трампа угрожают национальной экономике изоляцией и отсутствием средств стимулирования экономического роста, а именно инвестиций в развитие ключевых технологий, необходимых для создания инфраструктуры и экономики XXI века. Я понимаю, что вопрос спорный, однако налицо реальные структурные изменения, подобные тем, которые мы видели ранее во время промышленной революции.
За последние два года Китай существенно продвинулся в использовании солнечной энергии. Совокупная мощность солнечных батарей, установленных в Китае только за один 2017 год, превышает 60 Гигаватт – это больше, чем мощность всех солнечных батарей в США. Индия активно движется в том же направлении. Обе страны с максимально возможной скоростью снижают зависимость от угля. Уголь продается по 40 долларов за американскую тонну
[153] (около 44 долларов за метрическую тонну), что примерно соответствует ценам 2001 года; цены на сырую нефть остаются стабильно низкими. С учетом того, что к 2030-м годам возобновляемые источники энергии, предположительно, обгонят ископаемое топливо по суммарному объему генерации, а солнечная энергия уже в этом году стала самым дешевым из несубсидируемых источников электроэнергии в расчете на киловатт-час, можно охарактеризовать происходящее как медленное схлопывание сырьевого рынка.
Вопреки стремлению Трампа вернуть к жизни «большой уголь», в солнечной энергетике США в 2016–2017 годах было создано более 350 000 рабочих мест
[154]. По данным администрации президента, количество рабочих мест в угольной отрасли выросло на 50 000, однако, по данным Министерства энергетики США, всего в ней занято 160 000 человек, то есть более чем вполовину меньше, чем появилось рабочих мест в солнечной генерации за последние два года. В январе 2018 года Трамп поднял таможенные пошлины на импорт солнечных батарей и упомянул о возможности введения налога на использование электроэнергии солнечной генерации. Данная отрасль – одна из самых быстро растущих в плане создания новых рабочих мест во всем мире и в США, и вот правительство пытается замедлить ее развитие в пользу ископаемых видов топлива.
