Внимательно присутствуя, не стоит говорить слишком много. Вы можете ласково поддерживать ребенка, произнося что-то вроде: «Ты в безопасности; я с тобой» или «Мне жаль, но нам пора идти».
Вероятно, это кажется вам довольно очевидным. Слушать плач – это присущий всем нам инстинкт. Но мало кого из нас выслушивали хоть раз до конца горького плача, и поэтому этот инстинкт не просыпается в нас спонтанно и естественно.
Многие считают, что задача родителей состоит в том, чтобы прекращать слезы как можно скорее, и что ребенок без слез – счастливый ребенок. Если мы не можем исправить ситуацию, например, мама не может остаться дома, возможно, нам удастся утешить сына или дочку какой-то заменой: дать что-то сладкое или пообещать поездку в парк. Но это не решает ситуацию, а просто маскирует невыраженные чувства, которые потом могут проявиться новыми огорчениями или отклоняющимся поведением. Конечно, нам хочется делать приятное своим детям и создавать счастливые воспоминания, но мы должны также позволять им грустить.
Почему отвлечения не работают
В долгосрочной перспективе попытки активно осчастливить детей заменителями эмоций приучают их скрываться от своих чувств. Привыкая прибегать к еде, развлечениям и прочим отвлекающим маневрам, ребенок все сильнее отдаляется от контакта с самим собой. Это формирует те самые привычки, которые есть у большинства из нас, взрослых: мы прячем свои чувства, заедая их, запивая алкоголем, заполняя время какими-то занятиями в попытке вытеснить утраченное нами подлинное ощущение гармонии. В пятой главе я рассмотрю подробнее способы, которыми мы не даем детям плакать, как мы пытаемся подавлять собственные чувства едой и другими способами. Сейчас же мы сосредоточимся на том, что на самом деле значит быть слушающим.
Нужно дать понять детям, что нас не напрягают их чувства и что от чувств не стоит бежать. Это позволяет им полностью исцелиться и вернуться к своей естественной сущности.
Иногда родители склонны слишком много говорить, когда дети расстроены, просить объяснить словами, в чем проблема. Например, если ребенка огорчил друг в детском саду, мы можем стараться как можно скорее узнать причину обиды. Мы начинаем выяснять, кто прав и кто виноват, как к нему относятся в группе. Может быть, надо привлечь воспитателей?.. И так далее.
Но когда ребенок (или даже взрослый) расстроен, ему на самом деле довольно трудно говорить и обсуждать проблему словами, если он охвачен эмоциями. Ребенку может быть сложно объяснить, что именно не так, или внимательно слушать наши рассуждения, когда его префронтальная кора работает не очень хорошо.
Слишком долгие разговоры могут увести ребенка от чувств, в сферу разумного, до того как он полностью освободится от огорчения. Но ему трудно воспринимать рациональные способы решения проблем или думать о выходе из ситуации, когда у него еще столько чувств по этому поводу.
Одновременно со слезами ребенок может выражать свое огорчение словами. Нам нужно постараться не говорить слишком много в ответ – произносить не более одного-двух предложений время от времени. Мы должны сконцентрироваться на слушании и позволить ребенку выговориться или выплакать свои слезы. Дети могут произносить довольно бессмысленные слова или внезапно набрасываться на вас с криками: «Я тебя ненавижу!» Но постарайтесь сохранять спокойствие, не пытайтесь разубедить их. Часто это говорят не они сами, а их раненые чувства. Как только уйдут эмоции, дети перестанут так думать.
Затишье после бури
Когда ребенок полностью выразил огорчение, он может естественным образом восстановить эмоциональное равновесие и начать снова ясно мыслить. Тогда будет гораздо легче обсудить проблему, и, возможно, ребенок даже придумает собственное решение. Хотя наши дети совсем маленькие, они разбираются в своей жизни, и их подход может вас удивить, как в случае с мальчиком, которого я нянчила и который смог собрать «Лего», после того как излил огорчение.
Иногда то, что кажется причиной расстройства, на самом деле лишь повод для высвобождения чувств. Однажды вечером, когда моей дочке было девять месяцев, муж вернулся с работы домой и подошел поздороваться с ней. В тот момент она весело играла на полу. Дочка расплакалась, а когда папа взял ее на руки, потянулась ко мне. Я удивилась неожиданному плачу. Мы отлично провели этот день вместе, дочь уже давно не новорожденная – достаточно большая девочка, чтобы понимать, что это ее папа и ситуация совершенно безопасна. Я сидела прямо рядом с ней на игровом коврике.
Решив, что это небольшое разделение со мной спровоцировало бо́льшие страхи, я не стала забирать ее у отца, подошла к ней и сказала, что с папой безопасно и что я тоже рядом. Он обнимал ее, плачущую, и мы оба были полны теплого внимания к дочери. Через несколько минут малышка перестала плакать так же неожиданно, как и начала. Она улыбнулась, стала лепетать, показывать на предметы в комнате и была совершенно спокойна на руках у папы. Затем, во время ужина, она попробовала два новых вида пищи, от которых всегда раньше отказывалась: картошку и сыр. Таким образом избавление от страха при помощи слез помогло ей стать смелее.
Если бы я просто забрала дочку у мужа, это было бы неким рефлекторным действием, чтобы прекратить ее плач. Мы бы исправили сложившуюся ситуацию, но не узнали бы то, что ей нужно было сообщить, и не помогли ей стать увереннее.
Ваш годовалый ребенок или двухлетка плачет из-за какой-то мелочи? Скорее всего, есть более серьезная причина для расстройства. Подробнее мы поговорим об этом в девятой главе. Даже ребенок, который уже умеет говорить, может не сообщить вам причину огорчения – это нормально. Не нужно выуживать все досконально. Может быть, расскажет позже…
Слушание эмоциональных причин поведения ребенка
Необходимо не только слушать слезы детей, но также понимать причины, лежащие в основе поведения. Когда поступки выходят за установленные рамки, нужно помочь ребенку избавиться от эмоций, которые обусловили такое поведение. Чем чаще мы будем следовать этому простому правилу, тем реже дети поступками будут сообщать нам о своих чувствах.
Когда ребенок просит о контакте
Когда моей дочке было около года и одного месяца, начался крикливый период. Она часто кричала по утрам, когда я собиралась выходить из дома. Я знала, что она предчувствует расставание, потому что я бегаю в спешке по дому, пытаясь собраться, но тогда мне казалось это неизбежным. Было нужно приготовить завтрак, а затем одеться, чтобы мы могли выйти.
Шум сильно раздражал, мне самой хотелось закричать! Каждый раз я чувствовала все бо́льшее напряжение. Если дочь кричала потому, что завтрак готовится слишком долго, я выдавала ей какой-нибудь фрукт. Когда у нее не получалось открыть игрушечный буфет или снять крышку с коробки, я подбегала и помогала ей. Но крики продолжались. Казалось, что она за считанные дни превратилась в капризную годовалую девочку. Я стала бояться наших утренних сборов. Теперь я спешила уйти из дома, оставив беспорядок на кухне и хаос по всему дому.
