Также я видел вещи, привезенные королю из новой золотой страны:
[270] солнце из чистого золота, шириною в целую сажень, такую же луну из чистого серебра той же величины, также две комнаты, полные редкостного снаряжения, как-то: всякого рода оружия, доспехов, орудий для стрельбы, чудесных щитов, редких одежд, постельных принадлежностей и всякого рода необыкновенных вещей разнообразного назначения, так что это просто чудо — видеть столько прекрасного. Все это очень дорогие вещи, так что их оценили в сто тысяч гульденов. И я в течение всей своей жизни не видел ничего, что бы так порадовало мое сердце, как эти вещи.
Ибо я видел среди них чудесные, искуснейшие вещи и удивлялся тонкой одаренности людей далеких стран. И я не умею назвать многих из тех вещей, которые там были. Я видел в Брюсселе еще много прекрасных вещей, и в особенности я там видел такой большой китовый ус, как будто он сцементирован из каменных квадров; он имеет в длину сажень, очень толст, весит около 15 центнеров и имеет такую форму, как здесь изображено;
[271] и он находился на голове животного сзади. Я был также в доме фон Нассау,
[272] роскошно построенном и красиво украшенном. Снова я два раза ел с моими господами.
Портрет Эразма Роттердамского
Рисунок углем. 1520 г.
Также госпожа Маргарита послала за мною в Брюссель и велела сказать мне, что она будет моею заступницею перед королем Карлом, и была особенно благосклонна ко мне. Я подарил ей мои гравированные на меди «Страсти» и то же — ее казначею по имени Ян Марникс,
[273] а также изобразил его углем. Я отдал 2 штюбера за буйволовый рог. Еще 2 штюбера я заплатил, чтобы мне показали картину св. Луки.
[274] Также когда я был в доме Нассау, я видел там в капелле хорошую живопись, выполненную мастером Гуго.
[275] И я видел два больших красивых зала и повсюду в доме дорогие вещи, а также большую кровать, на которой могут поместиться пятьдесят человек.
[276] И я видел также большой камень, который во время непогоды упал в поле близ дома господина фон Нассау. Дом этот расположен высоко и оттуда открывается прекраснейший вид, вызывающий восхищение. И я не думаю, чтобы во всех немецких землях было что-либо подобное.
Также меня пригласил мастер Бернгард, живописец,
[277] и приготовил такое превосходное угощение, что я не думаю, чтобы его можно было получить и за 10 гульденов. Еще им были приглашены, чтобы составить мне компанию: казначей госпожи Маргариты, которого я изобразил, гофмейстер короля по имени де Метени
[278] и городской казначей по имени фон Буслейдис.
[279] Ему я подарил гравированные на меди «Страсти», и он в свою очередь подарил мне черный испанский кошелек, стоимостью в 3 гульдена. И Эразму Роттердамскому я тоже подарил гравированные на меди «Страсти». Также Эразму, секретарю Баннизиса,
[280] я подарил гравированные на меди «Страсти». Имя человека из Анторфа, подарившего мне детскую головку, — Лоренц Штерк. Также я сделал углем портрет мастера Бернгарда, живописца госпожи Маргариты.
[281] Я сделал еще раз портрет Эразма Роттердамского.
[282] Я подарил Лоренцу Штерку сидящего «Иеронима» и «Меланхолию». Я изобразил куму моей хозяйки. Также шесть человек, портреты которых я сделал в Брюсселе, мне ничего не дали. Я заплатил 3 штюбера за два буйволовых рога и 1 штюбер за два Уленшпигеля.
[283]
Итак, в воскресенье после дня св. Эгидия [2 сентября] я поехал с господином Томазином в Мехельн [Малин] и распрощался с господином Гансом Эбнером.
[284] И он не захотел ничего взять с меня за еду за то время, что я был у него — семь дней. Я заплатил 1 штюбер за Ганса Гейдера.
[285] 1 штюбер я дал на чай слуге хозяина. И в Мехельне я ужинал с госпожой фон Нейкирхен.
И рано утром в понедельник [3 сентября] я выехал из Мехельна в Анторф. И я позавтракал с португальцем, который подарил мне три порцелановых сосуда, а Рудерико подарил мне несколько калькутских перьев. Я истратил на еду 1 гульден. 2 штюбера я дал посыльному. Я купил Сусанне
[286] плащ за 2 гульдена и 1 орт. Моя жена заплатила за таз, меха,
[287] блюдо, за туфли для себя, и дрова для кухни, и штаны до колен, также за клетку для попугая, и 2 кувшина, и на чаевые — 4 рейнских гульдена. И еще моя жена истратила на еду, питье и на всякого рода нужды 21 штюбер.
