Чем именно – на уровне бактерий – один государственный строй лучше другого, мы до сих пор не знаем. Возможно, изменение структуры общества дает шанс проявить себя микробам, которые играют какую-то важную (пусть и неизвестную нам пока) роль в процессах старения, таким как семейство Christensenellaceae или вид Eubacterium limosum – у долгожителей этих бактерий может быть в 10 раз больше, чем у других пожилых людей.
Зато мы точно знаем, у кого еще можно найти необычайное разнообразие кишечных бактерий. Это современные охотники и собиратели, племя хадза из Танзании – несколько сотен мужчин и женщин, которые ведут образ жизни, характерный для племен эпохи палеолита. Они живут во временных хижинах, мужчины охотятся, женщины ищут еду около дома и сидят с детьми.
Рацион их сильно зависит
[271] от времени года и совсем не похож на популярные сейчас "палеолитические диеты": в сухой сезон – мясо и подземные клубни растений, в сезон дождей – плоды баобаба, ягоды и мед. Возможно, именно поэтому набор их бактерий довольно сильно отличается от тех, что обитают внутри европейцев. Например, у хадза вообще нет бифидобактерий, которых у нас довольно много, – видимо, в связи с тем, что в их еде нет молока. Зато у них встречается множество редких для нас видов, а есть и такие, с которыми ученые раньше никогда не сталкивались.
В то же время хадза отличаются завидным здоровьем. Правда, долголетием они не могут похвастаться и живут в среднем около 65 лет, а половина и вовсе умирает в детстве. Тем не менее ученые пока не обнаружили у них ни пищевых расстройств, ни инфекций (если не считать тех, которые заносят европейцы), ни онкологических
[272] заболеваний, ни проблем
[273] с сердечно-сосудистой системой, ни даже одышки. И один из возможных ключей к секретам хадза – так же как и к секретам европейских долгожителей – в их кишечниках.
Как возглавить революцию
Многолетнее сосуществование человека и толпы его микроскопических поселенцев с течением времени оказывается под угрозой. Вслед за старением организма меняется характер пищи и работа кишечника, что запускает перестройку микробного сообщества. На смену привычным видам приходят новые, и задача потенциального долгожителя – договориться с ними. Мы до сих пор не знаем, как именно организм 105-летних людей с этим справляется, и тем сложнее придумать, как бы установить такую же демократию внутри каждого из нас.
Возможно, все дело в генах – и даже не столько в генетических причинах долголетия как такового, сколько в совместимости человека с бактериями. Можно представить, что здесь происходит то же, что и с аллергиями. Гиперчувствительность иммунитета к определенным веществам наследуется – почему бы не наследоваться и толерантности к тем или иным микробам или просто особенностям иммунной системы кишечника? Точно так же могли бы передаваться по наследству способность переваривать определенную еду или наличие на клетках кишечника специальных молекул, за которые микробам проще держаться, – все это давало бы фору некоторым видам бактерий и могло бы обеспечить человеку разнообразие соседей в старости.
И действительно, некоторые взаимосвязи просматриваются. Например, недавно ученые подсчитали
[274], что наличие или отсутствие определенных вариантов генов у человека позволяет объяснить примерно 10 % бактериального разнообразия в его кишечнике. Это кажется скромной цифрой, однако другие факторы, которые мы привычно связываем с особенностями пищеварения – пол, возраст, индекс массы тела и пищевые привычки, – в той же работе помогли объяснить лишь 9 % состава микробного сообщества.
Позаимствовать гены у долгожителей мы пока не в силах, зато, возможно, они могли бы поделиться с нами своими микробами. Фекальные трансплантации, то есть пересадки кишечных бактерий, пока еще никто не рассматривает как средство для продления жизни людям, однако их уже проверяют на животных. Иногда успешно – например, известно, что перенос бактерий от молодых мышей в кишечник старых способен восстановить
[275] активность их иммунной системы и продлить жизнь
[276] ускоренно стареющим мышам (которые служат моделью человеческой прогерии).
Интересно, кстати, что в недавнем исследовании пересадка микробов в обратном направлении – от старых мышей молодым – заставила размножаться
[277] нервные клетки в молодом мозге. Это еще один аргумент в пользу того, что старые микробы необязательно ухудшают состояние организма, а могут, наоборот, ему помогать. В этом же эксперименте ученые заодно обнаружили, что подсадные микробы выделяли большое количество бутирата – той самой жирной кислоты, которая стимулирует работу и человеческого мозга тоже.
Возможно, есть и другой способ завести себе полезных микробов, не дожидаясь пересадки от долгожителей, – подкармливать бактерий их любимой едой. В таком случае решением может стать средиземноморская диета, которой придерживается, например, большинство итальянских долгожителей. В ней много овощей и фруктов, снабжающих микробов пищевыми волокнами – теми самыми, ради которых человек и вступил в симбиоз с кишечными бактериями и из которых в кишечнике получается бутират и другие жирные кислоты.
5. Иммунитет: Война с самим собой
В детстве мне казался очень смешным анекдот про алкоголика, который утром с похмелья с недоверием смотрит в зеркало. "Вася? – спрашивает он у отражения. – Петя? А-а-а, Коля!"
Спустя много лет я нашла у него второй смысл. Идентификация "личности" – серьезная проблема, которая встает перед любым многоклеточным организмом: как вычислить чужаков среди множества клеток? Поэтому мы обзавелись специальной системой, которая умеет отделять непосредственно "личность" организма от пришельцев извне. С точки зрения иммунитета детали строения внутренних органов или особенности политических взглядов не имеют никакого отношения к идентичности человека. Значение имеет только набор молекул, из которых этот человек состоит.
