Йона разрезал ремни второго гроба, бросил нож на землю и своротил крышку.
Сага кричала до хрипоты; кто-то пытался удержать ее, она вырвалась и упала у гроба на колени, шепча имя сестры.
В гробу лежала Пеллерина в мешковатых штанах и синей стеганой куртке. Бледное лицо было неподвижным, девочка не реагировала на свет медицинских фонариков.
Маленький круглый рот запал, скулы заострились.
Йона осторожно достал тело Пеллерины из гроба, прижал, будто спящую, к груди, забросил ее руку себе на шею, прижался к ней щекой. Он не слышал биения сердца, не ощущал пульса.
– Нет, – заплакала Сага.
По лестнице спустили еще одни носилки, и тут Йона уловил у губ Пеллерины слабое дыхание.
– Мне кажется, она жива… Быстрее, она жива! – крикнул он. – Примите ее, у нее переохлаждение.
Споткнулся о пустые пластиковые бутылки и пакеты из второго гроба и передал девочку двум санитарам, которые бережно уложили ее на носилки. Сага гладила сестру по щеке и все твердила, что теперь все будет хорошо.
…Йона снова ушел в конец коридора, посмотрел на обоих полицейских и вернулся к кабинету неотложной помощи.
Провел рукой по волосам, сел на стул. Спинка затрещала, когда он откинулся назад и уперся макушкой в стену.
Открылась дверь, и вышла врач в белой рубашке с короткими рукавами и в белых брюках. Йона выпрямился.
– Йона Линна? – спросила врач.
– Она пришла в себя?
– Я пыталась сказать ей, что с посетителями лучше подождать, но она хочет видеть вас. Настаивает.
– Как она себя чувствует?
– Судить еще рано, она очень слаба.
Врач объяснила, что они пока ждут результатов анализов, но, по ее мнению, угроза жизни миновала. У Валерии сепсис, сильное обезвоживание, истощение, а главное – переохлаждение. В машину “скорой” ее отнесли с температурой тела тридцать два градуса, но через пять часов, после обдувания теплым воздухом и внутреннего согревания, врачам удалось поднять температуру до нормальной. Валерия отморозила большие пальцы ног и руки, но ампутировать их, как думали поначалу врачи, не придется.
Йона сказал врачу “спасибо”, осторожно постучал и вошел.
Валерия, бледная и истощенная, лежала в больничной постели с поднятыми бортиками. К ней тянулись провода капельницы, электрокардиографа и измерителя кровяного давления, из носа торчали кислородные трубки, в обоих предплечьях – катетеры.
– Валерия, – тихо позвал Йона и коснулся ее руки. Валерия подняла на него измученные глаза и улыбнулась.
– Спасибо, что нашел меня… черт легавый.
– Врачи говорят, с тобой все будет хорошо.
– Мне уже хорошо.
Валерия вытянула губы, Йона нагнулся и поцеловал ее. Они посмотрели друг на друга и снова посерьезнели.
– Мне ничего не говорят о Пеллерине, – тихо произнесла Валерия.
– Мне тоже… когда мы ее нашли, у нее не прощупывался пульс.
Валерия утомленно опустила тяжелые веки. Темные кудри рассыпались по подушке и пристали к тонкой сосновой дощечке, вставленной в хромированную спинку кровати.
– Что было в доме? – спросила она и снова открыла глаза. – Почему они делали это… В смысле – с нами?
– Говорить еще рано. Отдыхай. Я посижу с тобой.
Валерия облизала растрескавшиеся губы.
– Но мне надо знать. Они явно злились на нас, думали, что их сын умер по нашей вине.
– Похоже, им так сказал Юрек. Я не знаю точно, девочку допрашивала Сага. – Йона подтащил стул к кровати.
Он как раз успел рассказать, как погибли Натан и женщина из полиции Сёдертелье, когда в палату вошла Сага. Она, видимо, много плакала, глаза покраснели и опухли.
– Пеллерине дали снотворное, – вполголоса сказала она. – Состояние критическое, температуру ей подняли, но с сердцем проблемы, слишком сильно бьется… – Голос у нее охрип, она проглотила комок. – Чтобы замедлить сердцебиение, врачи применили дефибриллятор… А вдруг она не проснется? – прошептала Сага. – Тогда гроб – это последнее, что она видела в своей жизни… тьма, одиночество.
– Мы все время переговаривались, – Валерия тихо кашлянула. Сага в отчаянии посмотрела на нее:
– Правда?
– Ей не было страшно, честное слово, не было. Она мерзла, ей хотелось пить… но мы лежали рядом, ей достаточно было назвать меня по имени – и я отвечала… она верила, что ты спасешь ее. И ты ее спасла.
– Она даже не знает, что я приехала, – прошептала Сага.
– Знает.
– Ну, мне пора возвращаться. – Сага высморкалась.
– Конечно, иди, – сказал Йона.
– Ты слышал, что государственный обвинитель Сёдертёрна потребовал заключить отца под стражу? – Сага бросила салфетку в мусорную корзину возле раковины.
– Слышал.
– Так почему они так обошлись с нами? – спросила Валерия.
– Юрек растоптал эту семью, – сказала Сага. – Они ничего ему не сделали, но ему требовалось место, нужна была их лояльность, и надолго… Поэтому он убил младшего ребенка, а вину возложил на вас с Пеллериной. Сделал так, что они вас возненавидели.
– Чудовищно, – прошептала Валерия и снова слабо кашлянула. – Неужели его никто не остановит?
– Еще как остановит, – ответил Йона.
– Только не ты! Ты уже сделал, что мог, с тебя хватит, – быстро сказала Валерия.
– Валерия, я останусь здесь, пока тебе не станет лучше. Но ничего еще не кончилось, Юрек Вальтер жив, и он вернется за тобой… сейчас тебе нечего бояться, в больнице шестнадцать полицейских, это удержит его на расстоянии… но рано или поздно охрану снимут.
– Что ты собираешься делать? – спросила Сага.
– Продолжу изучать созвездие… я сейчас пытаюсь попасть пальцем в небо, но звезда, которая образует само сердце, сердце Поллукса… находится прямо над одним маленьким островом в озере Мэларен.
– Ты же понимаешь, что не справишься в одиночку, – тяжело сказала Сага. – Я бы хотела поехать с тобой, сам знаешь, но мне надо оставаться рядом с Пеллериной. Я должна быть здесь, когда она придет в себя.
– Я справлюсь.
– Послушайся ее, – разволновалась Валерия.
– Йона, не надо действовать в одиночку, – повторила Сага. – Ты же знаешь, как это опасно. Черт возьми, поговори с Карлосом!
– Плохая идея.
– Крепкая оперативная бригада? – упрашивала Сага.
– Нет.
– А Ринус Адвокаат? Может, позвонишь ему? Он наверняка сможет прилететь на несколько часов.
Затвердев лицом, Йона медленно положил руку на хромированный край кровати и тихо сказал:
