Если стоять неподвижно, направляя свет фонарика под определенным углом, то заметишь блеск прозрачной нити.
Обнаружить растяжку по-другому невозможно.
Пробираться по коридору следовало очень медленно, дециметр за дециметром.
Когда человек ощутит, как нить натянулась на ноге, будет уже поздно.
Достаточно трех сантиметров, чтобы чека выдернулась и произошел взрыв.
Такую же ловушку Ринус устроил возле комнаты Йоны: приладил взрывчатку возле огнетушителя на стене, а нитку протянул через коридор, внизу продев ее в рым-болт в плинтусе.
Ринус задом дошел до кухни, где устроил фальшивую ловушку, натянув нить сантиметрах в двадцати над полом и закрепив ее в стоящем у двери мешке с пустыми бутылками.
На обезвреживание фальшивки тоже уйдет какое-то время.
Пятясь дальше, Ринус закрыл скрипучую дверь в коридор, глянул на лестницу, ведущую вниз, быстро закрепил пол-ящика взрывчатки на высоте головы, вдавил детонатор, натянул нить между чекой и дверной ручкой, после чего вытянул предохранитель.
Выключив фонарик, Ринус вернулся в караульную. Юрек исключительно опытен, но обезвредить целый комплект растяжек в коридоре – это даже не полчаса.
– Он объезжает сарай, – вполголоса доложила Люми. Было слышно, как камешки постукивают по днищу автомобиля.
Люми сдвинулась к другому окну, чтобы не потерять машину из виду. Машина замедлила ход и остановилась у дверей гаража, по-прежнему под таким углом, чтобы ее нельзя было обстрелять из окошка.
– Остановился, – сказала Люми.
С ее места получалось рассмотреть только небольшую часть заднего бампера и багажник.
– Что он делает?
– Не вижу. Машина просто стоит, не видно, за рулем он или уже нет.
Ринус вставил другой магазин – тот, что был крест-накрест помечен красным скотчем. Каждый десятый патрон в нем был с фосфором и при стрельбе оставлял в темноте светящийся след.
Мотор работал на холостом ходу, машина тихо урчала.
Поскрипывала на ветру гаражная дверь.
Люми еще раз осмотрела окрестности. По площадке каталась пустая бутылка из-под моющего средства. Над оградой с колючей проволокой дрожали голые ветки.
Машину переключили на “нейтралку”.
Какая-то птица взлетела, хлопая крыльями, и унеслась вдаль.
Облачко выхлопных газов ширилось, ветер относил его к пастбищам.
Машина сдала задом на метр и остановилась, мотор продолжал работать.
Он хочет, чтобы мы это видели, подумала Люми.
Водитель вдруг переключил передачу и сорвался с места так, что из-под задних колес полетели камешки. Послышался грохот – машина въехала прямо в двери гаража; удар, скрежет – автомобиль врезался в обшитую железом стену и остановился.
Мотор стих.
Грохнуло еще раз: дверь гаража слетела с петель, упала на землю и перевернулась.
Люми быстро подбежала к одной из бойниц. В гараже было темно и тихо. Люми ощутила запах металла и бензина.
– Отойди, – велел Ринус и подошел к соседней бойнице.
Он бесшумно выставил наружу дуло автомата, направил его вниз и несколько секунд подождал, после чего нагнулся и посмотрел в прицел ночного видения.
В темном салоне машины над водительским местом виднелись очертания головы.
Ринус машинально положил палец на спусковой крючок, но стрелять под таким углом было невозможно.
– Что там? – спросила Люми, вставая рядом с ним.
– Не знаю.
Ринус переместился к дальней бойнице, выставил дуло и посмотрел в прицел. Правое крыло отвалилось и валялось на полу гаража. Дворник слабо мотался взад-вперед, хотя стекло вылетело.
Ринус снова положил палец на спусковой крючок и случайно задел дулом стену бойницы, скрежетнув металлом.
Он медленно направил дуло вниз, на водительское сиденье, и рассмотрел руку, лежавшую на руле.
В прицел он проследил ряд белых пуговиц на окровавленной рубашке до самого воротничка и золотой цепочки на шее.
А потом увидел лицо.
Патрик.
Он был ранен, но жив. Кровь стекала из носа на губы. Очки куда-то делись, и Патрик медленно смаргивал.
Ринус помнил, что не говорил Патрику, куда собирается. Сказал только, что уезжает по делам службы, но уж точно не упоминал, что уходит в подполье вместе с Йоной и Люми.
Но Патрик знал о существовании сарая уже давно. В стране подняли голову правые популисты, и его, иудея и гомосексуалиста, начали преследовать навязчивые страхи. Когда дело приняло совсем скверный оборот, Ринус привез Патрика сюда, чтобы тот почувствовал себя защищенным, чтобы понял: если все станет совсем плохо, они с Ринусом знают, что делать.
Глава 90
От страха у Ринуса заколотилось сердце; прицел задрожал. Секунды уходили. Патрик приоткрыл рот, как во сне.
Держа палец на спусковом крючке, Ринус начал выискивать Юрека, проверил салон машины, темное заднее сиденье и пространство возле машины.
Под машиной пульсировала темнота.
Пол казался мокрым.
Передняя шина была в грязи, изогнутые осколки фар лежали, будто ракушки на пляже.
Вдруг машина сделалась ослепительно белой, и Ринус инстинктивно отвернулся.
Вспышка так и стояла в темноте у него перед глазами.
Люми перемещалась между окошками, чтобы держать подходы под контролем.
Ринус заглянул в прицел сбоку и увидел, что вокруг машины по стенам мечется свет – тревожный, будто пойманная птица.
Как будто что-то горело.
Ринус быстро передвинулся к другой бойнице и посмотрел вниз. Из бензобака машины свисал горящий лоскут.
– Патрик! – закричал Ринус. – Выбирайся из машины!
Он бросился к первой бойнице и в скачущем свете увидел, что Патрик открыл измученные глаза.
– Патрик! Машина сейчас взорвется. Уходи из гаража, выбирайся же…
Взрыв был похож на два громких удара. Гараж заполыхал. Обрывки жести и стеклянные осколки швырнуло в потолок и вынесло на площадку.
Ринус, спотыкаясь, отступил назад.
Языки пламени уже пробивались через бойницы.
Из гаража доносился грохот, детали дождем сыпались на пол. Гудело запыхавшееся пламя.
– Патрик остался в машине? – испуганно спросила Люми.
Ринус кивнул и посмотрел на нее странно безжизненным взглядом, после чего стал закрывать бойницы, одну за другой.
Люми перебежала к другой зоне и открыла окошко. В двух местах перед сараем полыхало оранжевое пламя, дававшее маслянистый черный дым.
