– Вы правильно сделали, что связались с нами, – ободрил Матс.
За сорок лет в этом доме находили мертвецов дважды: одного на парковке, а еще один человек умер в своей квартире.
Полицейские и представитель компании последовали за слесарем; удушающий запах встретил их уже в подъезде.
Стараясь не дышать, все четверо вошли в лифт.
Двери закрылись; кабина поехала вверх, отчего пол, казалось, надавил на стопы.
– Одиннадцатый этаж – наш фаворит, – проворчал представитель компании. – В прошлом году тут было выселение со скандалом, а в две тысячи тринадцатом одна квартира сгорела дотла.
– На шведских огнетушителях пишут “Проверять за три дня до пожара”, – тихо пошутил слесарь.
Когда они вышли из лифта, их встретил столь чудовищный запах, что у всех четверых в глазах мелькнуло отчаяние.
Слесарь зажал нос и рот рукой.
Карен еле подавила рвотный спазм. Ей показалось, что диафрагма уже содрогнулась и теперь проталкивает содержимое желудка вверх по пищеводу.
Представитель компании натянул ворот свитера на рот и нос и свободной рукой указал на квартиру.
Карен приложила ухо к двери и прислушалась. Тишина. Карен надавила кнопку, и звонок отозвался нежной мелодией.
Внезапно из квартиры послышался слабый голос. Какой-то мужчина что-то пел или читал нараспев.
Карен заколотила в дверь кулаком, и мужчина затих, но потом снова заговорил, словно бы с опаской.
– Заходим, – распорядился Макс.
Слесарь подошел к двери, поставил на пол тяжелую сумку, расстегнул молнию и спросил:
– Слышите?
– Слышим, – отозвалась Карен.
Дверь другой квартиры открылась, и в проеме показалась маленькая девочка со светлыми встрепанными волосами и темными кругами под глазами.
– Иди, иди к себе, – сказала Карен.
– Я хочу посмотреть, – улыбнулась девочка.
– Мама или папа дома?
– Не знаю. – Девочка быстро закрыла дверь.
Слесарь решил обойтись без пистолета-отмычки и стал высверливать замок целиком. Блестящие металлические стружки, крутясь, посыпались на пол. Слесарь сложил разогретые части цилиндра в сумку, выкрутил задвижку и отошел.
Матс попросил слесаря и представителя компании подождать на лестничной площадке. Карен вытащила оружие; Матс распахнул дверь и крикнул в квартиру:
– Полиция! Мы заходим!
Карен не сводила глаз с зажатого в бледных пальцах пистолета. Несколько секунд черный металл казался ей чужим – собрание деталей, дуло, предохранительная скоба, рукоятка.
– Карен?
Она взглянула Матсу в глаза, повернулась к квартире, вскинула пистолет и шагнула через порог, прижав свободную руку ко рту.
Нет, это не мешок с мусором.
Вонь шла или из ванной, или из кухни.
Карен слышала только стук тяжелых ботинок по полу и собственное дыхание.
Она прошла через прихожую с узким зеркалом на стене и быстро проверила углы в гостиной. Там царил хаос. Кто-то своротил телевизор, цветочные горшки с папоротниками разбиты, диван-кровать с большими покрывалами явно сдвинут с места, одна из подушек распорота; торшер лежит на полу.
Карен навела пистолет на коридор, ведущий в ванную и кухню, и, пропустив Матса вперед, последовала за ним.
Под тяжелыми ботинками хрустнули осколки стекла.
В свете включенного бра танцевали пылинки.
Карен остановилась и прислушалась.
Матс открыл дверь ванной и через пару секунд опустил пистолет. Карен попыталась заглянуть в ванную, но ей помешала дверь – Карен разглядела только запачканную штору для душа. Шагнув ближе, Карен толкнула дверь; полоска света протянулась по обоям ванной.
На раковине была кровь.
Карен передернулась, а через секунду услышала у себя за спиной голос – старческий, приглушенный. Тихо пискнув от страха, она круто развернулась и прицелилась в коридор.
Никого.
Переполняемая адреналином, Карен вернулась в гостиную. Послышался смех; Карен наставила пистолет на диван.
Вдруг за ним кто-то прячется?
Она слышала, что Матс что-то ей говорит, но не могла понять, что именно.
В ушах стучал пульс.
Держа палец на спусковом крючке, Карен медленно двинулась вперед, сама чувствуя, как дрожит, и поддерживая руку с пистолетом второй рукой.
В следующую секунду она поняла, что голос исходит из музыкального центра, и тут давешний старик снова запел.
Карен обогнула диван, опустив оружие и поглядывая на пыльные провода и сплющенный пакет из-под чипсов.
– Ладно, – прошептала она себе под нос.
На плеере лежал конверт от CD-диска, выпущенного Институтом языка и народной культуры. Запись была поставлена на повтор. Какой-то старик что-то рассказывал на труднопонимаемом диалекте, смеялся, пел: “Свадьбы гуляют в наших дворах, все разодетые в пух и прах”, а потом замолкал.
Матс, появившись в дверном проеме, махнул Карен рукой – он хотел проверить кухню.
На улице почти стемнело, шторы подрагивали от жара батарей.
Идя за Матсом по коридору, Карен оступилась и оперлась о стену рукой, сжимавшей пистолет.
В воздухе стоял запах застарелой мочи и разложения – такой густой, что слезились глаза.
Матс дышал часто, поверхностно; Карен изо всех сил старалась подавить дурноту.
На кухне оба остановились.
На полу лежал голый человек с большой головой и вздутым тугим животом.
Беременная женщина с распухшим сизым пенисом.
Пол поплыл у Карен под ногами, в глазах потемнело.
Матс что-то тихо простонал и оперся о морозильную камеру.
Карен твердила себе, что это просто шок. Она понимала, что мертвец – мужчина, но раздутый живот и разведенные ляжки делали его до одури похожим на женщину в родах.
Карен дрожащими руками сунула пистолет в кобуру.
Разложение зашло уже далеко, плоть казалась рыхлой, сырой.
Матс прошагал через кухню, и его вырвало в раковину так, что брызги попали на кофеварку.
Голова мертвеца походила на почерневшую тыкву, насаженную прямо на плечи, челюсть развалилась, и газы через зияющий провал рта вытолкнули глотку с кадыком наружу.
Здесь дрались, подумала Карен. Его ранили, сломали ему челюсть, он ударился головой о пол и умер.
Матса снова вырвало; он сплюнул тягучую слюну.
В гостиной опять зазвучала песенка.
Взгляд Карен скользнул по животу, разведенным бедрам и половому органу мужчины.
