– Ладно, давай исходить из этого. Потому мы и сидим здесь.
– Я убил его брата-близнеца, но не его, – настаивал Йона.
– И кто я во всей этой истории?
– Моя дочь.
– А я уже начала чувствовать себя заложницей. – Люми, словно сдаваясь, вскинула руки. – Извини, я преувеличила… Но вся эта история с Вальтером и побегом проехалась по моей жизни, и мне надо знать, что происходит.
– Что именно ты хочешь знать? – Йона сел на диван.
– Куда мы завтра уезжаем? Каков план?
– План – оставаться в живых до тех пор, пока полиция не возьмет Юрека… Я передал коллегам много материалов, и если полиция поторопится, то успеет выследить его.
– Как мы будем выживать? – спросила Люми уже мягче.
– Проедем Германию и Бельгию, доберемся до Нидерландов… В провинции Лимбург, недалеко от Верта, есть в полях несколько заброшенных домов.
– Там мы и будем скрываться?
– Да.
– И как долго?
Йона не ответил. У него не было ответа.
– Тебе там будет спокойнее? – спросила Люми и села в другое кресло.
– Я рассказывал тебе про моего друга Ринуса?
– Ты говорил о нем, когда учил меня рукопашному бою в Наттавааре.
После службы в десантных войсках Йона завербовался в специальную секретную школу в Нидерландах, где его наставником стал лейтенант Ринус Адвокаат.
– Ринус всегда был немножко параноик, он устроил конспиративное жилье, максимально безопасное… С виду такие дома похожи на запущенные сараи, но…
– Да какая разница, – вздохнула Люми.
Йона открыл было рот, чтобы ответить ей, но почувствовал новый, еще более сильный укол мигрени. За резкой болью в левой глазнице последовало изнурительное ощущение – как будто слуховые проходы заполняются водой.
– Папа! Что с тобой?
Йона прижал ладонь к левому уху. Приступ миновал, боль отступила, и он объяснил:
– День был длинный.
Он отправился чистить зубы, а когда вернулся в спальню, Люми сидела на кровати с часами в руках.
– Что за часы?
– Подарок.
– Тебе придется оставить их здесь.
– Да что в них такого? – напряженно спросила Люми и надела часы на руку.
– Наверное, ничего, но единственное правило без исключений – порвать все связи.
– Ладно, но часы я не оставлю – можешь их проверить, это просто часы. – Люми протянула часики отцу.
Йона включил ночник, чтобы лучше видеть, поднес часы к свету, проверил все звенья браслета и не поцарапаны ли винтики на задней крышке.
– Ну что? Ни микрофонов, ни передатчиков? – Люми не смогла скрыть сарказма.
Йона, не отвечая, отдал часы дочери, и она молча застегнула их на левом запястье. Так же молча они сложили сумки, оделись, словно уже собрались выезжать, и, в обуви и с пистолетами в заплечной кобуре, легли каждый на свою сторону кровати.
Глава 29
Сага Бауэр и Натан Поллок, каждый со своим телефоном и компьютером, уже четырнадцать часов сидели в рабочем кабинете.
За тремя окнами открывался внутренний двор под стеклянной крышей, обнесенный оградой прогулочный дворик тюрьмы и крыши с антеннами и вентиляционными установками.
Стены кабинета были покрыты картами, спутниковыми снимками, фотографиями, а также списками, содержавшими имена и телефоны коллег со всей Европы.
На столе лежал блокнот на пружине, страницы которого пестрели пометками и обведенными в кружок предположениями. В стаканчике из-под кофе темнела смятая салфетка, а на блюде, где были булочки, теперь осталось только немного сахарной пудры и старая жевательная резинка.
– Это не Юрек, но это серийный убийца… и у нас неделя, чтобы его найти. – Сага на несколько секунд прикрыла глаза, в которых словно насыпали песку.
– И каков следующий шаг? Запись из Беларуси очень плохая, на ней не видно, есть ли у него вообще лицо.
– Шесть жертв в шести разных странах – и везде одно и то же. Ерунда какая-то, – проворчала Сага. – Ни свидетелей, ни снимков, ни совпадений в базах ДНК.
– Я еще раз позвоню в Истад. Должны же у них, мать их так, в промышленной зоне быть камеры наблюдения.
– Позвони, – вздохнула Сага. – Но они твердят, что продолжается предварительное расследование и помощь из Стокгольма им не нужна.
– И все же надо съездить туда.
– Дурацкая идея.
– Нам бы хоть одно четкое изображение, хоть одного свидетеля, имя, да что угодно – и мы бы его нашли.
Сага еще раз взглянула на карту промышленной зоны Истада.
Человека, отсидевшего за двойное убийство, забили до смерти в принадлежавшей ему мастерской.
Голову молотком превратили в месиво и отделили от тела, которое потом вздернули на балку под крышей.
Собаку жертвы тоже забили насмерть и пригвоздили к столбу ворот.
Несколько окон в здании напротив оказались выбиты, мотоцикл на соседнем участке раскурочен.
Похоже, думала Сага, у убийцы в префронтальной коре зашкаливал серотонин, а также имелась не в меру активная миндалина.
– Убийца исключительно жесток, – рассуждала Сага. – Но есть и другая сторона. Жертвы – люди особые, и он должен был основательно порыться в материалах, взломать или иметь доступ далеко не к одной базе данных… Он изучил их жизнь, может, даже общался с ними до того, как убить.
Зазвонил лежавший на столе телефон Натана; Сага успела заметить на дисплее фотографию Вероники. Натан сбросил звонок и остановился перед длинным списком: страны, регионы, имена следователей и полицейских.
К этому времени они с Сагой уже успели вычеркнуть больше четырехсот человек и восемь стран.
Сага открыла PDF-файл с отчетом Европола. Сколько же жертв пришлось Йоне принести за все эти годы. Оставаться в стороне от своей семьи, пропустить детство и взросление дочери, все свое существование подчинить тому, чтобы уйти от мести Вальтера.
Совершенно очевидно, что он зациклился на Вальтере.
И то, что в морозилке у осквернителя могил из Осло оказался череп Суммы, стало для Йоны последней каплей.
Паранойя Йоны нарисовала сценарий, в котором убийства по всей Европе совершал Юрек Вальтер, уничтожавший неудачливых кандидатов.
Но Юрек Вальтер мертв, и недавние убийства не имеют к нему никакого отношения.
Натан оторвался от экрана компьютера и снова заговорил о том, что объединяет жертв: все они были склонными к особой жестокости насильниками.
– Не будем залипать этой идее, но… возможное объяснение – преступником движет некое извращенное представление о морали. Вероятно, он воображает, что очищает общество, делает мир лучше и безопаснее.
