Сага вызвала в памяти испитое лицо Эрланда Линда, его немногословность, заношенную одежду. После той первой встречи она несколько раз пыталась допрашивать его. Но сторож так быстро погрузился в деменцию, что разговаривать с ним стало бесполезно.
Вода этим утром была почти черной, стоял штиль, поверхность не шелохнулась. Между дальними островами висел прозрачный туман.
Паром медленно приближался к Хёгмаршё.
Позади пустого причала виднелись голые деревья.
Паром с глухим звуком прошел по подводной колее, сходни проскрежетали по бетонным мосткам, и паром встал.
На каменистый берег плеснула прибойная волна с пеной.
Натан взглянул на Сагу, завел машину и выехал на берег. Они поднялись по извилистой дороге, проехали мимо закрытых на зиму дачных домиков.
Всего через несколько минут они добрались до верфи. Между построек сверкали искры сварки. На пыльной гравийной площадке лежали перевернутые суда вперемешку с разным хламом.
Натан свернул налево, проехал мимо полей и перелеска. Между черными стволами показалась сахарно-белая часовня.
Сбросив скорость, они въехали на холм и остановились. Из пожухлой травы торчал большой якорь.
Холодный воздух приносил с собой запах моря, со стороны гавани слышались крики чаек.
Сага подергала дверь часовни. Дверь оказалась заперта, но на гвоздике возле перил висел ключ.
Сага отперла замок, нажала ручку. Натан следом за ней ступил на скрипучие половицы. Выкрашенные зеленой краской скамьи, на стенах – вотивные кораблики. Сливочно-желтые панели на уровне груди отражали зимний свет, проникавший через высокие островерхие окна. Сага с Натаном прошли мимо скромного алтаря, вернулись к скамьям и остановились перед запачканным тонким одеялом, валявшимся на полу.
На тележке со сборниками псалмов стояли несколько банок с консервированной фасолью и мясом в соусе.
Натан с Сагой вышли, заперли часовню и направились к домику сторожа. Звонница, будто сторожевая башня, мрачно высилась между деревьев.
Когда они постучали в дверь, солнце наконец пробилось сквозь туман. Подождав несколько секунд, Сага и Натан вошли.
Жилище сторожа состояло из кухни с нишей для кровати и ванной.
Старые объедки на столе скукожились и засохли. У кофеварки стоял пакет с заросшими плесенью коричными булочками. Простыня на узкой кровати отсутствовала. Сторож спал на голом матрасе, накрываясь тонким одеялом. На табуретке возле кровати лежали поцарапанные наручные часы.
Дом, в котором никто не живет.
Сага помнила, как здесь пахло стряпней и влажными тряпками, когда она пришла сюда в первый раз. В тот день Эрланд Линд был пьян, но сохранял ясную голову.
Когда она навестила его во второй раз, он был уже погружен в себя, мысли путались.
Болезнь развивалась быстро.
Сага подумала, что сторожа, наверное, забрали по “скорой” в какую-нибудь больницу, что никто из родственников еще не занялся наследством.
– Вот здесь он держал палец, в старой банке из-под варенья. – Сага открыла холодильник.
На грязных полках стояли бутылки без этикеток, лежали упаковки прокисших и сгнивших продуктов. Сага проверила дату на пакетике сливок и на беконе в вакуумной упаковке.
– Его нет уже четыре месяца!
Сага закрыла холодильник. Оба вышли из дома и направились к гаражу.
На полу валялась запачканная землей лопата с ржавым лезвием, рядом просыпалась сухая земля. За снегоочистителем в чехле виднелись детали самогонного аппарата.
– Вот здесь лежал Юрек. С него текло в сток в полу, – показала Сага.
Они снова вышли, оглянулась на машину и часовню.
– Спросим у соседей, куда он мог подеваться? – тихо предложил Натан.
– Я позвоню в приход. – Сага отвернулась.
Высокая трава скрывала остатки фундамента, но труба крематория возвышалась на четыре метра над землей.
– Вот здесь он и сжег тело Вальтера, – сказал Натан.
– Да.
Они двинулись по высокой траве к закопченной печи. Сага медленно дошла до опушки, посмотрела на вилы, воткнутые в компостную кучу, и стала изучать утоптанную землю между деревьев.
Когда она увидела металлическую трубку, торчащую из земли, у нее перехватило дыхание.
Пришлось схватиться за дерево, чтобы не упасть.
С тяжело колотящимся сердцем Сага пошла вперед, чувствуя, как каблуки ботинок увязают в рыхлой земле. Мысли проносились одна за другой. Сага опустилась на колени, понюхала трубку, с кашлем отшатнулась и сплюнула на землю.
Запах разложения.
Сага встала, опушка словно поплыла у нее перед глазами. Сага сделала несколько шагов, не спуская глаз с крематория и жилища сторожа.
– Что такое? – обеспокоенно спросил Натан.
Не отвечая, Сага бросилась к гаражу, схватила лопату, вернулась и принялась копать плотную землю, отбрасывая ее в высокий бурьян.
Пот стекал по спине.
Сага со стоном надавливала ногой на лопату и выворачивала пласты земли.
Задыхаясь, она все копала и копала. Яма углубилась, и Сага спрыгнула в нее.
На глубине семидесяти сантиметров лопата ударилась о ящик. Сага руками отгребла землю. Трубка уходила под крышку гроба, дыра была заклеена серебристым скотчем.
– Это еще что? – спросил Натан.
Сага очистила крышку гроба, сунула лопату в щель под крышкой и нажала. Отшвырнув лопату, она ухватилась за крышку обеими руками, сдвинула ее, выдернула последние гвозди.
Натан перехватил крышку и положил ее возле неглубокой могилы.
Оба уставились на останки сторожа.
Тело Эрланда Линда раздулось и сочилось влагой, местами оно почти разложилось, но руки и ноги остались нетронутыми. Истощенное лицо, дыры глазниц, на концах пальцев висят лоскутья кожи.
– Это сделал Юрек, – прошептала Сага.
Она выбралась из могилы и торопливо зашагала к часовне, споткнулась о фундамент крематория.
– Подожди! – Натан заторопился следом за ней.
С криком: “У него мой отец!” Сага бросилась к машине.
Глава 41
Полицейские Карин Хагман и Андрей Экберг проезжали в патрульной машине 30–901 по улице Пальмвельтсвэген. Поблизости высился купол “Глобена”.
Утро выдалось спокойным. Пробки по направлению к Стокгольму уже рассосались, очередь из машин на Нюнэсвеген исчезла, и, если не считать небольшой аварии без человеческих жертв, которая произошла около восьми часов, все было тихо.
Карин и Андрей сделали круг по району Слактхюсомродет и остановились за фургоном с порнографическим рисунком на дверце. Карин проверила регистрационный номер машины по базе преступников и подозреваемых. Вдруг владельцу можно вменить в вину не только дурной вкус.
