Сабрина видела лишь смутный призрак, худую фигуру.
Мужчина позаимствовал нож на кухне. Направляясь сюда, он даже не позаботился взять с собой оружие.
Сабрине вспомнилась фотография, где дедушка стоит под лестницей. Потом на нее накатила волна, и стало черно и холодно.
Глава 70
На подлете к Стокгольму Йона увидел, что земля покрыта снегом, но большие озера еще свободны ото льда и черны. Густо нарисованные карандашом, сменяли друг друга рощи и поля.
После паспортного контроля Йона направился к камерам хранения, ввел код и достал сумку с документами и ключами от квартиры на Рёрстрандсгатан. Он сменил фальшивые документы на настоящие и на такси доехал до стоянки в промышленной зоне под названием Лунда.
Заплатив положенное, Йона сел в свою машину и отпер бардачок.
Пистолет был на месте.
Уже в сумерках Йона подъехал к институту судебной медицины. Висячий фонарь раскачивался на ветру, и свет метался по почти пустой парковке туда-сюда.
Йона вылез из машины, застегнул пиджак поверх наплечной кобуры и зашагал к двери.
Когда Йона вошел в секционную, Нолен как раз стягивал одноразовые перчатки.
– Ну что, идешь?
– Ты знаешь, что тут произошло? – Нолен отправил перчатки в мусорную корзину.
– Единственное, что я знаю, – это что Вальтер до сих пор жив. Расскажешь в машине.
– Присядь, – хрипло попросил Нолен и указал на металлический стул.
– Я собираюсь ехать сейчас же, – нетерпеливо ответил Йона, однако осекся, увидев выражение лица профессора.
Нолен печально взглянул на него, тяжело вздохнул и стал рассказывать, что произошло после отъезда Йоны.
Йона, окаменев, слушал Нолена: никто не верил в возвращение Вальтера из-за белорусской видеозаписи, где охранника убивает человек, называющий себя Бобром.
Когда Нолен снял очки и сказал, что Валерии так и не выделили охрану, Йона тяжело сел на стул и закрыл лицо руками.
Нолен пустился объяснять, что версию Йоны отвергали, потому что все говорило против нее: фотографии, метод и свидетели указывали на Бобра как единственного преступника.
Имя Юрека всплыло, лишь когда обнаружили могилу церковного сторожа. Полиции стало известно, что раненого Юрека лечила сестра сторожа и что она же ампутировала Юреку руку.
Йона опустил руки и встретил усталый взгляд Нолена. Теперь лицо Йоны ничего не выражало, а светло-серые глаза стеклянно поблескивали.
– Мне надо идти, – тихо сказал он, однако не двинулся с места.
Нолен продолжил рассказ: теплицы, детский клуб. Йона медленно кивал, слушая, как погиб отец Саги.
Когда Нолен сказал, что Пеллерина исчезла, а ее телохранительница убита, Йона вышел из секционной и быстро зашагал к выходу.
Нолен бегом догнал его на парковке и сел на пассажирское сиденье, когда машина уже готова была тронуться с места.
Зимний вечер казался мрачным и незнакомым, словно кто-то изорвал реальность в клочья и заменил ее одиноким, всеми покинутым миром.
Они ехали по мокрым темным улицам, мимо парков, где стояли на холоде пустые детские горки и лесенки.
До полицейского управления ехать было недолго, но Нолен успел пересказать то немногое, что Сага рассказывала о своих встречах с Юреком Вальтером.
– Она не хочет разговаривать, даже отчетов не пишет, – тяжело добавил Нолен. – Похоже, считает себя единственной виноватой.
Несколько лет назад Вальтер использовал Сагу, чтобы сбежать из тюремной психиатрической больницы, но, с другой стороны, Сага вытянула из него информацию, которая привела к гибели его брата-близнеца.
Пошел мокрый снег, тяжелые снежинки падали в воду возле Кларастрандследен. Свет автомобильных фар вытягивался в маслянистые полосы.
Юрек восстал из мертвых и забрал близких Саги, это на него похоже. Но в то же время он совершил кое-что необычное, думал Йона, слушая Нолена.
Он обманом вынудил Сагу убить собственного отца.
Необъяснимая жестокость.
Но Юрек Вальтер – не садист.
Сначала Йона подумал, что Юрек повел себя так из-за того, что восхищен красотой Саги и тьмой, таящейся в ней.
Может быть, ему стало особенно больно оттого, что именно она хотела обмануть его? И поэтому он действовал так жестоко?
– Нет, – прошептал Йона.
Юрек мыслит гораздо шире. Он поставил эту драму, чтобы вывести Сагу из равновесия.
Никто не может защититься от Вальтера. Ни он сам, ни остальные.
Они проехали по мосту Санкт-Эриксбрун и теперь приближались к Крунубергспаркену, где под старинным мозаичным надгробием покоился Самюэль Мендель со своей семьей.
Снег несло прямо в лобовое стекло. Машина теперь ехала медленнее, но все равно казалось, что они несутся вперед.
Йона остановил машину возле полицейского управления и вместе с Ноленом вошел в стеклянные двери.
Они поднялись на лифте, миновали кабинет Йоны и вошли в кабинет для совещаний.
Сага едва отреагировала на их появление. Торопливо оглянувшись, она продолжила записывать разные имена на доске.
– Сага, прими мои соболезнования. Я узнал, что…
– Не надо.
Натан встал из-за компьютера, пожал руки Нолену и Йоне. Лицо у него было опустошенным, казалось, он вот-вот заплачет. Натан хотел что-то сказать, но замолчал и зажал рот рукой.
Снова повернувшись к Саге, Йона понял: она записывает имена всех, кто оказался в могилах, в том порядке, в каком заявляли об их исчезновении.
– Как думаешь, что это даст? – спросил он.
– Ничего, – прошептала Сага.
– Нас теперь много работает над этим делом, – заговорил Натан. – Подключилось руководство, группа по расследованию убийств, техники, слежка – дело кипит…
– А мы роемся в коробках, – сказала Сага, ни на кого не глядя.
– Я тебя понимаю, – ответил Йона. – Но мы теперь вместе – четыре человека, которые знают о Вальтере больше, чем все полицейские мира.
Сага опустила фломастер и поглядела на него покрасневшими глазами. Губы у нее растрескались, щеку и шею покрывали желтые кровоподтеки.
– Слишком поздно, – без выражения сказала она. – Ты вернулся слишком поздно.
– Не настолько поздно, чтобы мы не успели спасти твою сестру и Валерию.
Глава 71
Натан заказал несколько салатов, и они поели, не отрываясь от работы. Нолен, звонивший коллеге в Оденсе, насаживал салатные листья на пластиковую вилку.
Придвинутая ближе настольная лампа освещала содержимое одной из коробок Йоны: этикетки с пятнами сырости, мутные фотографии, распечатки из ЗАГСа, письма с выписанными мягким карандашом кириллическими буквами.
