Йона гнал машину сквозь густой снегопад по шоссе Е-20, направляясь в Нюкварн. Между полосами и вдоль обочин шоссе намело снегу.
Сага проверила пистолет и вставила магазин.
Йона обогнал справа какой-то грузовик.
Ком грязного снега с шумом обрушился на капот и лобовое стекло.
Дом, который попирал ногой Поллукс, принадлежал, согласно реестру недвижимости, паре средних лет, родителям двух детей.
Томми и Анна-Лена Нордин руководили рекрутинговой компанией. Дочь Мириам, пятнадцати лет, посещала гимназию Телье, а восьмилетний сын Аксель ходил в школу Бьёркеста в Нюкварне.
Йона прибавил газу; от высокой скорости в салоне машины стоял гул.
Уже перед развязкой в Альмнэсе в зеркале заднего вида замигал синий свет. Йона сбросил скорость и съехал на обочину.
На заднем сиденье улыбался Натан, на коленях которого покоился дробовик.
За ними остановилась полицейская машина; спустя мгновение передние дверцы открылись, и из машины вылезли двое полицейских в форме. Женщина, выпятив грудь и покачиваясь, двинулась к ним, мужчина расстегнул кобуру.
Полицейские остановили грязную “БМВ”, летевшую со скоростью 180 километров в час. Они уже знали, что машина зарегистрирована на человека, условно освобожденного из пенитенциарного учреждения. Вскоре они узнают и то, что три человека, сидящие в машине, тяжело вооружены.
Учитывая полученную информацию, Ингрид и Джим из полиции Сёдертелье быстро оценили положение.
Йона поначалу не хотел принимать их поддержку – неизвестно, насколько опасной может оказаться операция.
– Они опытные полицейские, – заметил Натан. – А нам обещали помощь, как только мы найдем, где отсиживается Юрек… Они нужны нам, чтобы к нашим словам отнеслись серьезнее.
И теперь Сага, устроившись на заднем сиденье полицейской машины, излагала полицейским план предстоящей операции.
Они следовали за “БМВ” Йоны, по Гамла-Стрэнгнэсвеген. Позади обеих машин взвихривался снег.
Между Ингрид и Джимом стояли термос с кофе и пакет с шафранными булочками.
Они миновали Видбюнэс, широкое поле для гольфа с покрытыми снегом преградами-бункерами лужайками. Сага продолжала излагать альтернативные сценарии.
– Самое опасное – это если Юрек и Бобер захватили дом, вооружились и теперь ждут нас.
Полицейская машина с заносом свернула направо у церкви Тюринге и покатила за “БМВ” по узкой дороге.
– Лишь бы не триатлон, – сказал Джим с нарочитым вестерготским акцентом.
– Ничего нет хуже триатлона, – согласилась Ингрид на том же наречии.
Они извинились и, посмеиваясь, объяснили Саге, что иногда изображают двух старичков из Скараборга, Стуре и Стена.
– Больше всего на свете они ненавидят спорт, – улыбнулась Ингрид.
– Мы придумали их, когда начали вместе заниматься триатлоном, – рассказывал Джим. – Уже четыре года тренируемся.
– А теперь Стуре и Стен в панике, потому что мы собираемся пройти полную дистанцию во Французских Альпах.
– Ничего нет хуже триатлона!
– Извините, мы так глупо дурачимся, – рассмеялась Ингрид.
– Чего это мы дурачимся, – заспорил Джим с преувеличенным акцентом.
Чтобы подъехать к дому в Миндале, им пришлось обогнуть все поле для гольфа. За хозяйской усадьбой следы колес в снегу заканчивались. Оранжевые шесты отмечали обочины шоссе, отделяя его от кювета и поля.
* * *
Йона и Натан свернули на обочину. Снег под колесами хрустнул, и машина остановилась.
Как только полицейская машина с Сагой проехала мимо, они вылезли, перешагнули через канаву и углубились в лес, чтобы обойти дом незамеченными.
Двадцатиградусный мороз щипал лицо и высекал слезы из глаз.
Снегу между деревьями нападало не так много. Здесь он был пушистым, полным опавшей хвои и шишек, ямок и веточек.
На ходу Йона искал взглядом трубки воздуховодов, которые торчали бы из могил, утоптанный снег или прогалину с рыхлой землей.
Снежинки кружились между стволов.
Через пятнадцать минут за деревьями показалась задняя стена дома. Йона и Натан прокрались вперед и остановились на опушке.
Оглушительно тихий снегопад затопил пейзаж.
Дом оказался довольно большим и современным: два этажа, черная жестяная крыша, фасад обшит зелеными панелями.
Никаких свидетельств насилия или смерти.
Лужайка на заднем дворе покоилась под нетронутым снегом, который мягкими дюнами покрывал растения и садовую мебель.
Йона достал бинокль и принялся изучать окна одно за другим. Шторы на верхнем этаже были задернуты.
Йона задержался взглядом на окнах, но не заметил ни движения воздуха, ни теней.
Все было спокойно, и в то же время Йону не покидала тревога, источника которой он не мог определить.
Он опустил бинокль пониже. Снежные дюны нанесло ветром на дверь веранды у самой земли. За покрытым морозными узорами окном виднелась гостиная с диваном, двумя креслами и камином из шлифованного бетона. На подлокотниках лежали сложенные пледы, стеклянный столик чисто протерт.
Йона опустил бинокль и взглянул на Натана. Лицо у того было серьезным, нос покраснел от мороза.
– Ничего? – трясясь от холода, спросил Натан.
– Ничего, – ответил Йона – и лишь теперь понял, что его тревожило.
Тревожило его не то, что он видел, а то, чего не хватало в картинке. Самая обычная семья среднего класса, с двумя детьми, к двенадцатому декабря не поставила и не повесила никаких рождественских украшений. В этом доме не было ни адвентовских свечей, ни звезд в окнах, ни гирлянд, ни украшений в саду.
* * *
Полицейская машина подъехала к самому дому в Миндале и остановилась на занесенной снегом подъездной дорожке.
Сага и оба полицейских не торопились вылезать – они сидели в машине, изучая дом.
Снегопад усилился.
В окне кухни полицейские увидели девочку в наушниках – та сидела над учебниками.
Снег перед гаражом был нетронутым. За все время снегопада здесь никто не проезжал и не проходил.
Створка ворот гаража на две машины была открыта. Сага мельком увидела гольфмобиль, выгоревшие на солнце подушки для садовой мебели, огромный гриль, газонокосилку и лопату с заржавленным лезвием.
Затрещала “ракель”, и тишину нарушил голос Йоны.
Они с Натаном находились по ту сторону дома. Людей они не заметили и не увидели ничего примечательного, если не считать отсутствия рождественских украшений. Йона с Натаном притаились в лесу, но приготовились войти в дом через заднюю дверь.
