— Говори потише. Но послушай, ведь были же на свете люди, которые это сделали, разве нет?
— Я не знаю. Спроси какого-нибудь сценариста, когда вернешься домой, — он тебе скажет. Или Праута. Эй, Праут…
— Не затевай опять скандал!
— Тогда давай не будем разговаривать.
Автомобиль миновал Чимни-Рок, и они подкатили к гостинице в молчании, под дробь капель. Дорога заняла добрый час, но Атланте казалось, что она слышала голос Изабеллы Панзер на платформе всего минуту назад. Она не испытывала гнева, только безграничную печаль — и где-то в глубине ее тлела противоестественная жалость к Деланнуксу.
Но в вестибюле гостиницы, когда он спросил, все ли однозначно настроены завершить этот день — вопрос, явно адресованный ей, — она поспешно сказала:
— У меня уже нет сил. Никогда не чувствовала себя так неуютно.
Но заснуть она не могла. Впервые в жизни, к лучшему или к худшему, она по-настоящему бодрствовала в эмоциональном смысле, то анализируя свою страсть к этому мужчине, то пытаясь изгнать его из своей души с помощью логики, то размышляя, что ей следует сделать. Если бы это не касалось Роджера, она пошла бы к нему и спросила совета — но теперь спросить было не у кого. Ближе к утру она задремала, но внезапно очнулась еще до семи. Один взгляд на хмурое окно сказал ей, что по крайней мере в несколько ближайших часов работы не будет, и ее служанка подтвердила это, когда пришла. Атланта вяло натянула на себя купальник, отправилась к озеру и проплыла немного по нереальной границе между миром воды, похожей на туман, и отсыревшим воздушным куполом. Потом вернулась в гостиницу, позавтракала, оделась и обнаружила, что уже почти девять. Внизу она прочла письмо от матери и минутку-другую постояла с Праутом на веранде.
— Роджер не в духе, — сообщил он. — По всей его кровати валяются детали камеры.
— Зато ему есть чем заняться в дождливый день.
Вскоре она вышла в вестибюль и спросила номер комнаты мистера Деланнукса. Постучавшись к нему и услышав его «Да?», она крикнула через дверь:
— Почему вы так долго не встаете? Решили весь день прятаться? Вы что, сова?
— Входите.
За порогом она замерла. По всему полу был разбросан багаж, и Карли помогал коридорному затянуть ремень на чемодане.
— Я думал, вы отдыхаете, — сказал он. — Думал, в дождливый день…
— Что вы делаете? — требовательно спросила она.
— Я? — У него был слегка виноватый вид. — Ну, честно говоря, я уезжаю. Понимаете, Атланта, мне теперь ничто не грозит, и я могу вернуться в большой мир…
— Вы сказали, что останетесь еще на неделю.
— Наверное, вы перепутали. — Она стояла посреди комнаты, не двигаясь с места, а он продолжал: — Знаете, когда вы постучали, я прямо подскочил. Решил, что вы судебный исполнитель.
— Вы обещали остаться еще на неделю, — упрямо повторила она.
Коридорный, мальчик-негр, со щелчком закрыл сумку и вопросительно посмотрел на Деланнукса…
— Возвращайся через пятнадцать минут, — скомандовал тот.
Парень закрыл за собой дверь.
— Почему вы уезжаете, ничего никому не сказав? — спросила Атланта с возмущением. — Я прихожу и обнаруживаю, что все ваши вещи собраны… — Она беспомощно покачала головой. — Конечно, у меня нет права совать нос в чужие дела…
— Сядьте.
— Не сяду. — Она уже почти плакала. — Вообще все выглядит так, будто вы собрались за десять минут: поглядите вон на те туфли. Куда вы теперь их денете?
Он бросил взгляд на туфли, забытые в гардеробе, — и снова перевел его на лицо Атланты.
— Вы хотели уехать, не попрощавшись, — упрекнула она.
— Я думал попрощаться.
— Да — после того как все ваши вещи окажутся в машине и уже ничего нельзя будет сделать.
— Я побоялся, что влюблюсь в вас, — беспечно сказал он. — Или вы в меня.
— На этот счет можете не волноваться.
В его глазах блеснуло озорство.
— Подите-ка сюда, — сказал он.
Робкий голос внутри нее шепнул, что он проверяет свою власть над ней, что это лишь извращенная забава. Потом другой, потверже, простил его за это и заставил ее услышать в его приказе отчаянную мольбу.
— Подойдите ко мне, — повторил он…
…и она шагнула вперед.
— Ближе.
Она касалась его, и вдруг ее лицо потянулось вверх, к его лицу. Потом, в конце поцелуя, он не сразу отпустил ее от себя, придержав за руки чуть ниже плеч…
— Видишь — потому я и подумал, что лучше бы мне уехать.
— Но это же нелепо! — воскликнула Атланта. — Я хочу, чтобы ты остался! Я не влюблена в тебя — честно! Но если ты уедешь, мне всегда будет казаться, что я тебя прогнала…
Все стало так прозрачно, что она уже даже не стыдилась — она хотела, чтобы он прочел правду за ее словами.
— Я не ревную к мисс Панзер. Как я могу? Мне все равно, что ты натворил…
— Изабелла думает, что я ей нравлюсь, и это я еще могу понять — потому что у нее ничего нет. Но у тебя есть все. Зачем тебе такая старая развалина, как я?
— Мне не… ладно, ты мне нужен. — На нее вдруг накатил приступ необычного красноречия. — Не знаю почему… но ты вдруг стал для меня всеми мужчинами на свете.
Он сел; лицо его было усталым и осунувшимся.
— Ты молода. — Он вздохнул. — И прекрасна. У тебя есть твоя работа… и любой мужчина будет твоим, стоит тебе только захотеть. Помнишь, я говорил тебе, что я человек другой эпохи?
— Это не так, — застонала она.
— Хотел бы я, чтобы это было не так. Но поскольку это так, все между нами было бы избитым… как бы заплесневелым. — Он беспокойно поднялся. — Ты думаешь, я мог бы существовать в твоем милом свежем мире работы и любви. Но я не смогу. Нас хватит примерно на месяц, а потом тебя ждут только горечь и страдания — и, возможно, я тоже буду переживать. И тогда мне придется трудно.
Он поднял глаза навстречу ее беспомощной любви.
— Можешь представить себе, чтобы кто-то познавший все лучшие жизненные удовольствия больше их не хотел… не хотел, чтобы любовь была настоящей? Можешь ты это вообразить? Я даже негодую, видя твою красоту, потому что сам уже стар… но когда-то у меня было все необходимое, чтобы любить такую, как ты…
В дверь постучали. Это был Праут — его взгляд метнулся от него к ней и обратно.
— Там прояснилось, — сказал он. — Роджер велел найти тебя немедленно.
Атланта взяла себя в руки. На пороге она помедлила и сказала Карли:
— Я вернусь через минуту. Вы не уедете, пока мы не увидимся. Обещаете?
— Конечно.
— Тогда я сейчас же вернусь. Отвезете меня к Чимни-Року.
