— Ты не раздражайся! — сказал он.
— Что?
— Не надо нам спорить из-за ерунды. Думаешь, это вправду ценная шуба? — Он встряхнул ее на солнце и осмотрел. — Может, и да. Наверное, кто-то забыл вчера ночью в машине. Надо поехать в главную контору, узнать, наводил ли кто-нибудь справки. Может, пообещали награду.
Он забросил пальто в машину, и оно упало безобразной кучей на пол.
— Значит, едем туда, — сказала Гвен. — Вообще-то, мне надо в отель. Там уже, наверное, сели обедать и подумают, что меня убили.
— Везти тебя в отель? Так, посмотрим… — Он снова полистал красную книжечку.
— Нет, к тебе в гараж.
— Поеду в главную контору. А то диспетчер на Сто десятой улице довольно вредный.
— Как тебя зовут? — спросила Гвен, когда они тронулись.
— Кажется, Каллахан или что-то вроде.
— Ты не знаешь, как тебя зовут?
— A-а, меня? Меня — Этан Аллен Кенникотт
. Видишь — на карточке с моим фото.
По дороге в город они разговаривали. В его рассказах было горькое веселье, словно жизнь бросалась им так беспечно, что он предпочитал чуть отстраниться от себя и спрашивать: «Ну, что дальше?» Еще два года назад его семья вполне сносно жила в небольшом городе. В ответ на его откровенность Гвен рассказала, что отец больше не может позволить себе то, на что хватало денег раньше, и о разочаровании с черной жемчужиной. Но она понимала: ее трудности — пустяковые по сравнению с его.
— Девушкам можно ждать случая, — сказал он вдруг. — А мужчина должен сам его создавать — так говорил мой учитель.
— Девушки — тоже, — сказала Гвен.
— Ну да, тоже, — сардонически подхватил он. — Найди-ка такую, которая делает не то, что ей сказали.
— Неправда, — сказала Гвен в защиту своего пола. — Девушки много чего затевают.
— Когда за ними мужчина.
— Нет, совершенно самостоятельно.
— Ну да, они находят мех — это, по-твоему, предприимчивость.
Она надменно прекратила спор. Когда они подъехали к гаражу на Сорок шестой улице, он вышел из машины и вошел в контору. Через пять минут он появился и объявил:
— Да, о ней справлялись. Чья она, как думаешь?
— Чья?
— Миссис Педдлер Тенброк
.
— Фью!
— Может стоить целое состояние — я слышал, диспетчер говорил, что семье Тенброк принадлежит земля, на которой стоит гараж. — Он нахмурился. — И Майкелсон там был.
— Кто такой Майкелсон?
— Водитель. Он вчера ездил на этой машине. В записи сказано, что пальто потерялось, и Майкелсон стал думать, что этих людей возил он. Спросил меня, не находил ли. Я сказал — нет.
— Почему ты так сказал?
— Во-первых, ты его нашла, так? А он тяжелый человек, может устроить бучу.
— Но не он же нашел, — сказала Гвен. — А я не хочу никакого вознаграждения.
Но пока он был в закусочной и искал адрес Тенброков, она поняла, что будет совсем не против вознаграждения.
— В общем, если дадут, поделим пополам, — сказала она, когда он вернулся. — Может, это позволит тебе поступить в Уильямс-колледж.
Десять минут спустя они стояли на Пятой авеню, почтительно глядя на особняк. Между высокими белыми колоннами выплыл очень старый дворецкий и, выслушав Гвен, дрожащим голосом сказал:
— Можете оставить мех мне.
— Нет, я хочу видеть миссис Тенброк.
— Гораздо лучше, если оставите его мне, — просипел дворецкий; он протянул руку к пальто, но Этан Кенникотт тоже протянул руку и мягко отцепил его пальцы от меха.
— Где миссис Тенброк? — строго спросила Гвен.
— Ее нет дома. Мне не дозволено сообщать что-либо незнакомым людям.
Гвен подумала. Было начало третьего — через несколько минут миссис Талливер и ее подопечные увидят, как поднимается занавес перед первым актом «О, мистер Хэвен». Она приняла решение.
— Мы будем сидеть прямо здесь в такси, пока она не вернется домой. Но ей придется заплатить за такси.
Когда они спускались со ступенек, позади дворецкого произошло какое-то движение — холл вдруг наполнился молодыми людьми; один из них высунулся из-за дворецкого и очень английским голосом окликнул ее:
— Слушайте, что вы хотели продать?
Она обернулась и спросила:
— Вы здесь живете?
— По большей части. А это пальто, которое Алисия Ретина потеряла?
— Оно принадлежит миссис Педдлер Тенброк, — ответила Гвен.
— Верно. Но она одолжила его Алисии Ретине, оперной певице. Вчера вечером у мамы был почти весь «Метрополитен», и Алисия Ретина подумала, что у нее тонзиллит — не у мамы, у самой Ретины. И она забыла его в такси.
Теперь рядом с ним на лестнице стояли еще три молодых человека.
— Где миссис Тенброк? — спросила Гвен.
— Сказать по правде, она на корабле.
— А-а.
— Но он еще не отплыл — она любит подняться на борт за четыре часа, чтобы привыкнуть к качке. На самом деле, мы сейчас поедем туда — проводить ее.
— Я хочу отдать пальто ей лично.
— Правильно. Это «Дакия»
, тридцать первый пирс, Норт-Ривер. Подвезти вас?
— Спасибо, я на такси.
Остальные трое молодых людей — в возрасте от шестнадцати до девятнадцати — стали танцевать в унисон на ступенях. Танец был американский, но с немного дерганым английским воодушевлением.
— Это три сумасшедших танцора румбы
из Итона
, — объяснил Тенброк. — Я пригласил их на весенние каникулы.
Продолжая танцевать, они одновременно поклонились, и Гвен рассмеялась.
— Вы танцуете румбу? — спросил Тенброк.
— Случалось, — снисходительно ответила Гвен.
Трое танцоров выглядели немного обиженными.
Гвен спустилась с лестницы.
— Скажите маме, что мы скоро будем, — сказал Тенброк.
Когда отъехали, Гвен сказала:
— Они приятные, но не понимаю, почему они решили, что танцуют современный танец.
Всю дорогу до пристани он молчал. Не заговорил, даже когда их задержала целая колонна грузовиков с клубникой, и Гвен подумала, что он, может быть, завидует этим ребятам, не знающим никаких забот.
Но чуть позже выяснилось, почему он молчал. Когда они вышли из машины и направились к пирсу, Этан внезапно остановился и странным сдавленным голосом сказал:
— Это глупость.
— Что?
— Возвращать мех. Она не должна была его бросать. — Он говорил все быстрее и быстрее, как будто не хотел слышать собственных слов. — У нее десятки шуб, и к тому же эта наверняка застрахована. Кто нашел, тот и добыл — она такая же наша, как та жемчужина, которую твой отец нашел в ресторане.
