На этот раз она не стала менять тему.
— Помню, как очнулся в то утро два года назад и уползал в лес, пытаясь понять, девушка ли обрезала веревку или это было в кошмаре. После мне нравилось думать, что это были вы.
— Это была я. — Она поежилась. — Нам, правда, пора возвращаться. Я должна быть на месте, когда брат придет.
— Дайте мне минуту подумать об этом, — попросил он. — Это очень красивая мысль. Конечно, я все равно бы вас полюбил.
— Вы меня почти не знаете. Других же девушек вы здесь не успели встретить… — На самом деле она говорила сама с собой — и не очень убедительно.
А через минуту уже ни один из них не говорил. На короткое время это место, этот час, тень лошади и дрожек под звездным небом вдруг сделались центром мироздания.
Немного погодя она отодвинулась, и Тиб нехотя хлопнул вожжами лошадь по спине. Сейчас им бы следовало подумать о планах, но они были зачарованы чем-то более властным, нежели ночным дыханием северной осени. Завтра они встретятся опять — в том же месте, в тот же час. Они были так уверены, что встретятся…
Доктор Пилгрим не вернулся; Джози спать не ложилась и пошла по улице к каркасному дому, где помещались разные конторы и в том числе его кабинет. Ее встретила маленькая толпа недоумевающих жителей. Они собрались вокруг цветной уборщицы и пытались выяснить, что произошло. Ясно было одно: доктор Пилгрим не успел даже прибить свою вывеску, как его силой куда-то увезли.
— Это были не индейцы, — кричала негритянка, — это были белые, а нарядились индейцами. Говорили, ихний вождь заболел. Я им говорю: вы не индейцы, а они — орать, гикать, сейчас с тебя скальп снимем. А два были рыжие, и разговор у них словно бы виргинский.
Жизнь вытекла из Джози — ее место занял ужас. Ни мести, ни затаенной злобы — вот что сделали его друзья, пока он галантно занимал ее внимание. Око за око — за тысячу лет люди не стали лучше.
Следы похитителей нашлись. Несколько горожан видели, как «индейцы» входят в дом, и подумали, что те валяют дурака. Позже вечером из города выехал фургон в сопровождении всадников, совпадавших с описанием негритянки.
Джози запомнила название Лисберг, фактории в двух днях пути к западу от Сент-Пола. При ней были рекомендательные письма, которые она еще не показывала, и на другой день сочувствующие торговцы помогли ей попасть к коменданту форта Снеллинг. В полдень, в сопровождении шести солдат она выехала в Лисберг на дилижансе Фарго.
V
Доктора Пилгрима однажды уже похищали по профессиональной надобности, так что в этот раз в случившемся даже не было очарования новизны. То, что его увезли ряженые индейцы, поначалу несколько парализовало его умственные способности, но, узнав цель похищения, он выразил свое мнение вполне связно.
— Ради дикаря! — ярился он. — Да индейцы даже не знают, что такое стоматология: у них для этого шаманы или природа позаботится.
Они сидели в деревянном блокгаузе, одном из пяти или шести строений Лисберга. Собрание обитателей, выходцев из-под линии Мейсона-Диксона, с интересом прислушивалось к разговору.
— Природа не позаботилась о вожде Красный Куст, — сказал Бен Кейри, — так что придется вам. Пока у него не заболели зубы, он не возражал против ограждений, а теперь он созывает своих воинов из-за границы с дакотами. Хотите прокатиться до их селения и взглянуть?
— Ни сном ни духом не хочу их знать!
— Тут не дух — тут зубы.
— Будь неладны его зубы. Пусть сгниют к чертям.
— Ну, доктор, это немного бесчеловечно. Вождь, конечно, дикарь, как вы сказали, но правительство говорит, что он благородный дикарь. Будь он черным, разве бы вы не дернули ему зуб?
— Это другое дело.
— Не такое уж другое. Этот индеец сильно смуглый, верно, ребята? Особенно когда зайдешь к нему в вигвам. Пока будете оперировать, можете представлять себе, что он ниггер, — и вам будет совсем не противно.
Ядовитый тон только укрепил решимость доктора.
— Это оскорбление моей профессии. Стали бы вы похищать хирурга, чтобы он зашил рану у дикого кота?
— Красный Куст не такой уж дикий. Он может принять вас в свое племя. Будете единственным краснокожим дантистом в мире.
— Эта честь меня не привлекает.
Кейри попробовал зайти с другой стороны.
— В каком-то смысле мы в вашей власти, доктор. Мы не можем вас заставить. Но мы верим, что, помогая одному больному индейцу, вы спасете детей и женщин от того, что случилось в шестьдесят втором году.
— Это дело армии — она подавляла восстание.
Отговорка была слабая, но ответа не последовало, только долгое молчание.
— Ребята, дадим доктору подумать. — Кейри повернулся к индейцу-толмачу. — Скажи Красному Кусту, что сегодня белый шаман не придет в деревню, ему надо очиститься после пути.
Через час после этой беседы в Лисберг приехали на взмыленных лошадях Тиб Дюлейни и проводник. Тиб прочел утреннюю газету в Сент-Поле и выехал задолго до дилижанса. Он соскочил с лошади и в ярости закричал Бену Кейри:
— Идиоты! Из Сент-Пола послан отряд!
— Случай неотложный, Тиб. Мы ничего лучше не могли придумать.
Он объяснил ситуацию Тибу, но тот не желал войти в положение.
— Если бы меня потащили под дулом, я бы скорее дал себя застрелить, чем подчинился.
— А ты в свое время у Мосби людишек не похищал мало-мало?
— Как можно сравнивать? Скажи лучше, что теперь обо мне подумает эта девушка?
— Жаль, конечно, Тиб, но…
В ходе разговора о надвигающейся опасности образ Джози временно отодвинулся у Тиба на задний план.
— Пилгрим упрямый человек, — сказал Тиб. — Он знает, что я из вашей компании.
— Я подумал, ты не захочешь, чтоб мы ему об этом сказали.
— Да уж, похоже, теперь я в это ввязался. Может, что-то и удастся сделать. Скажите ему, что его хочет видеть еще один пациент — только это, ничего больше.
Доктор Пилгрим приготовился к решительному отказу на любые просьбы, и когда вошел Тиб, у него уже была заготовлена тирада. Но эти слова не прозвучали — он открыл рот и смотрел на посетителя, который спокойно сказал:
— Я пришел посоветоваться насчет моих больших пальцев.
Тогда взгляд доктора Пилгрима остановился на тех местах, которые скрывались под перчатками в Чикаго.
— Странное зрелище, — сказал Тиб. — Поначалу я находил это неудобным. Но потом пришел к мысли, что можно смотреть на это двояко: как на боевое ранение и как на нечто другое.
Доктор попытался призвать на помощь чувство морального превосходства, столь необходимое ему для самоуважения.
— В иные дни это было совсем просто. Здешние индейцы это поняли бы, — сказал Тиб. — У них была в ходу довольно похожая пытка, — человеку продевали сквозь грудь ремни и подвешивали, пока не кончится. — Он умолк. — Доктор Пилгрим, до сих пор я был склонен полагать, что мои пальцы — жертва боевого ранения, но здесь, среди природы, стал думать по-другому. Пожалуй, мне следует получить по счету.
