Затем генеральному прокурору Магнусу Шёбергу позвонили из Министерства юстиции. Харальд Фельт хотел, чтобы прокуроры прибыли в Министерство на встречу. Поэтому вечером 2 апреля Свенссон и Шёберг отправились в здание в стиле ар-нуво на противоположном от парламента и королевского дворца берегу, где находится шведское правительство.
Их уже ожидал Ханс Хольмер. Оказалось, предварительное совещание, в котором участвовали он сам, Фельт и министр юстиции Стенли Викбом, уже закончилось, и в итоге был достигнут компромисс: генеральный прокурор Шёберг должен изменить решение Свенссона в соответствии с пожеланиями министра, за Свенссоном останется, и то лишь ненадолго, лишь расследование относительно Гуннарссона. Хольмер показал, что правительство во главе с самим премьером Ингваром Карлссоном, если понадобится, готово выступить на его стороне.
Все, что касалось Виктора Гуннарссона, напоминало петушиный бой и не имело большого значения для Хольмера, сосредоточившего внимание на Рабочей партии Курдистана. Но полиции трудно было вычислить эту группировку, хотя СЭПО и приглядывало за ней годами. В РПК, частную организацию, сложно было проникнуть. Круг потенциальных агентов ограничивался очень немногими. Не такая простая задача найти курда, который внушил бы доверие РПК и при этом согласился бы выдать своих земляков шведской полиции. Особенно если учесть, что некоторые бывшие члены партии, которых сочли предателями, были убиты в разных уголках Европы. Но власти продолжали прослушивать членов РПК. Полиция надеялась отыскать того, кто намеревался выйти из группировки и мог поделиться полезной информацией. Пока Хольмеру удавалось держать в секрете расследование относительно Рабочей партии Курдистана, но он понимал, что выход этой информации наружу – лишь вопрос времени. С тремя сотнями подчиненных, привлеченных к расследованию, недолго удастся сохранить тайну.
Нескольким детективам поручили работать по другим зацепкам, но было очевидно, что руководство следствия не проявляет большого интереса к их версиям. Отчеты лежали непрочитанными. Предложенные в связи с другими зацепками меры не предпринимались, притом без всяких объяснений. Это порождало раздражение, но, что типично для полиции, любое недовольство удерживалось в стенах учреждения и не выносилось на публику.
Руководители расследования удивились, что немногочисленные сотрудники, работавшие по делу Гуннарссона, сумели добиться результатов, хотя подозреваемый и не имел отношения к основной версии дознавателей. Томми Линдстрём, шеф Государственного департамента уголовных расследований, лично разобрался с этим. Линдстрём заполучил ключ, найденный при обыске в доме Виктора Гуннарссона, и обнаружил, что им открывается дверь в здании, где располагается другая курдская организация, а само здание стоит, ни много ни мало, на предполагаемом пути бегства убийцы с места преступления. По мнению Линдстрёма, это доказывало, что между все еще секретной основной линией расследования и Гуннарссоном есть связь.
Таким образом, весной 1986 года перед Хольмером открылась перспектива возложить вину на Рабочую партию Курдистана. Он не подозревал, что это лишь первый шаг в лабиринт фантастических, далеко идущих гипотез, где шведская полиция заблудится на целые десятилетия.
Углубляясь в архив
Стокгольм, 30 марта 2013 года
После пяти часов без дневного света в окружении пыльных бумаг, измученный тянувшим по полу сквозняком, я порастерял бодрость – хотя мне и удалось усесться поудобнее, когда переносная коробка завалилась набок. И все же я не мог оторваться от записей Стига. Каждый ящик, который я открывал, содержал материалы, указывавшие в новом направлении. В одном я нашел аккуратно завернутые ежедневные газеты за время сразу после убийства Пальме. Выглядели они будто только что из-под печатного пресса, а новости запоздали на тридцать лет. Они перенесли меня в 1986 год, погрузили в царивший тогда хаос, где каждый охотился за новой ниточкой или искал иной угол зрения.
Журналистам удалось побеседовать со многими из свидетелей. Чету Пальме сопровождало трое, когда они шли из «Гранд Синема», – двое впереди, один сзади. Лисбет Пальме сказала, что узнала двух человек на месте преступления, она заметила их неделю назад возле резиденции, где жила с мужем. Несколько свидетелей описали людей с рациями, которых видели рядом с резиденцией, у станции метро «Гамла Стан», где те сели на поезд, возле «Гранд Синема», когда там находились Пальме, и на самом месте убийства.
Я понимал, что передо мной лежит огромное собрание данных и что Стиг должен был потратить ужас сколько времени, чтобы собрать их и привести в порядок. Мои собственные материалы были в основном электронными, но я догадывался, что они вдесятеро меньше по объему информации, чем материалы Стига, хотя я провел в разысканиях уже четыре года. Окунувшись в расследование убийства Пальме, приобретаешь зависимость, «подсаживаешься» на него, и это многие могут подтвердить. У Стига интерес к убийству логично сочетался с исследованием мира правых экстремистов. А вот почему я посвятил несколько последних лет нераскрытому преступлению тридцатилетней давности? В моей жизни не было тех сверхзадач, которые мотивировали Стига: ни глубокого стремления к страстной борьбе с расизмом и экстремизмом, ни одержимого желания искоренить в нашем обществе неравенство и нетерпимость.
Очарование нерешенной загадки отчасти объясняло мою заинтересованность, но не то количество времени, что я уделил разгадыванию. Самое правдоподобное объяснение – я убегал от своей слишком обычной жизни с ее монотонностью, скукой – и желанием чего-то иного. Часы, проведенные в хранилище, могли показаться мрачным, пыльным, отталкивающим трудом, но для меня они стали пребыванием в будоражащем мире, не похожем на мой.
Насчет мотива мнения в газетах за несколько месяцев после убийства совпадали: имел место заговор. Карта, которую Стиг сделал для «ТТ» 2 марта, была опубликована в нескольких газетах, и благодаря ей я мог получить представление о ходе событий. До известной степени то, что я читал, усваивалось легче, чем то, что пишут об этом убийстве сейчас. Похоже, тогда люди и в самом деле знали об обстоятельствах дела больше, чем мы тридцать лет спустя. Полиция и СМИ возились с фактами, пытаясь сопоставить их с теми версиями, которые возникали.
И я читал и читал дальше.
Status Quo
Стокгольм, 4 апреля 1986 года
Джерри Гейблу, SEARCHLIGHT
Стиг Ларссон
Аксбюплан 34,
S‑163 73 Спонга,
Швеция,
тел. (08) 36 79 74
Дорогой друг!
Кажется, поиски убийцы шведского премьера Улофа Пальме все еще безрезультатны. Вероятно, то, что боги, распоряжающиеся расследованием, на прошлой неделе в поисках убийцы задействовали ВВС, указывает на отчаяние, охватившее штаб шведской тайной полиции.
Нет, дорогие мои, это не шутка. Два самолета «Вигген», реактивные истребители-перехватчики, едва не повышибали все окна в центре Стокгольма, проносясь над городом на небольшой высоте. Их задание: сфотографировать все крыши в районе убийства в надежде найти пистолет «смит-и-вессон», из которого стреляли в Пальме. По предположению полиции, убийца бросил его на крыше одного из зданий.
