Одну из главных своих целей он достиг, познакомившись с группой молодых активистов. В 1995 году они вместе создали журнал «Экспо», взяв за образец Searchlight. Наконец-то Стиг встретил в Швеции людей, так же увлеченных борьбой с экстремизмом, как он сам. Естественным образом Стиг стал лидером – как старший и более опытный. Это означало, что он постепенно взвалил на себя много забот, которым другие уделяли не слишком много внимания. Финансирование, административные вопросы, библиотека и обеспечение безопасности занимали не меньше времени, чем издательская работа. Параллельно с обязанностями по «Экспо» Стиг по-прежнему оставался сотрудником «ТТ». Он трудился ночами, чтобы успеть к жестким журналистским срокам. Как говорится, дедлайн – вчера. Это требовало почти нечеловеческой выносливости.
Особенную важность в глазах Стига имела безопасность работы «Экспо». Он видел, как меняются настроения в Швеции. Журналисты вроде него и его единомышленников становились мишенями. Некоторые считали Стига параноиком: он устанавливал глазки́ широкого обзора на двери и объяснял, как открывать толстые конверты с противоположной стороны, прикрываясь телефонным справочником, чтобы защититься от взрыва бомбы, которая могла находиться внутри.
Угрозы, тяжелая работа, в том числе по вечерам, финансовые затруднения изматывали сотрудников «Экспо». Самое большое испытание ожидало их 28 июня 1999 года. При взрыве автомобиля пострадали журналист, писавший для журнала, и его восьмилетний сын. Стига больше не считали параноиком, но несколько человек покинули команду, решив, что риск слишком велик.
Стиг выбивался из сил. Откровенно неонацистские группы разрастались по мере того, как общество все больше проникалось враждебностью к иммигрантам. Необходимо было поддерживать издание «Экспо», и Стигу единственному хватало на это душевных сил.
В последние годы перед новым тысячелетием Стиг понял, что многие правые экстремисты изменили тактику. Выбритые головы, нацистский салют и высокие ботинки вытеснялись аккуратными стрижками, начищенными туфлями и манерой поведения, свойственной членам респектабельных политических партий. Образ действий обновился, но они по-прежнему хотели избавиться от иммигрантов.
На каждых выборах все больше голосов набирали «шведские демократы», о которых Стиг писал еще в 1991 году. Они с улыбками произносили отшлифованные речи. Их задачей было попасть в парламент, но до этого дело пока не дошло.
Вместе с коллегой по «Экспо» Микаэлем Экманом Стиг написал книгу «Шведские демократы». В ней описывалось, как эта партия выросла на почве нацистских взглядов, трансформируясь в нечто на поверхностный взгляд вполне приемлемое. Микаэль придумал вставить в книгу выдержки из уголовных досье лидеров партии. Получалось, что обвинение со стороны «шведских демократов» в адрес иммигрантов – дескать, они все уголовники – прежде всего относится к самим обвинителям. Нападения, избиения, насилие по отношению к женщинам, запугивание, жестокое обращение с животными – таков был список преступлений, за которые их осуждали в прошлом.
Как и «Ультраправые», книга «Шведские демократы» имела большой успех. Однако стоило очередной звезде реалити-шоу выкинуть какую-то глупость, как СМИ потеряли к ней интерес.
Но Стиг знал, что окончательного торжества в борьбе с экстремизмом быть не может. Истинная демократия всегда под угрозой.
Все невероятные труды Стига окупились в первый год XXI столетия. Он стал крупнейшим в Швеции экспертом по экстремизму вне конкуренции и борцом с ним.
Эва
Стокгольм, 2015 год
Мы с Эвой Габриэльсон спокойно сидели в «Кафе Нюберга». Она пила латте. Я знал о ней тогда только то, что писали в газетах, когда умер Стиг. Ее изображали кем-то вроде жертвы. Но была она далеко не жертва, больше походила на борца. Она ясно дала мне это понять, когда я спросил, что она чувствовала в годы после смерти Стига.
– Мы здесь не чувства обнажаем, – ответила Эва сурово.
Тогда я спросил:
– А что двигало Стигом?
– Это у него от деда, с которым он жил до девяти лет. Дед Стига был во время войны сталинистом и противником нацистов. От него Стиг наслушался про Вторую мировую войну и правых экстремистов. От дедушки Северина.
– Как Стиг выслеживал эти группы?
– Изучаешь газеты, проверяешь, к каким организациям люди принадлежат. Как проводят время, где работают, пишут ли письма в редакции, есть ли кто-то, кто с ними знаком, знает ли полиция что-нибудь про них, задерживали ли, судили ли их когда-нибудь. Обычные журналистские расследования, все просто и законно.
– А проникновение в организации? – Я вспомнил про информанта Джерри Гейбла – Лесли Вуллера, рисковавшего жизнью на Кипре.
– Нет, это началось уже в девяностых. В восьмидесятые проникать было особо некуда. Слишком маленькие группы. Нужно было действовать по-другому.
– Вы участвовали в его изысканиях?
– Ну, к примеру, мы с ним фотографировали таблички, где были обозначены имена жильцов какого-нибудь дома. На Кунгсхольмен немало дверей с табличками странных предприятий и организаций, со всякими любопытными пересечениями.
– Если вас с ним не было, он вам рассказывал, что именно делал?
– Да, конечно. То есть я хочу сказать, это был не то чтобы ежемесячный доклад о проделанной работе. Просто он понемногу рассказывал мне по вечерам, и мы это обсуждали.
– И убийство Пальме тоже?
– Там выяснилось, что сходятся нити одной очень большой сети. Или звенья: вы находите одно, потом другое, третье, они ведут дальше. В расследовании Стига о связях между правыми экстремистами и этим убийством все сводилось к одному и тому же, к одним и тем же правым группировкам.
Теперь беседа потекла легко. Оказалось, мы оба интересуемся планировкой городов и архитектурой. Эва рассказала мне о планировщике Стокгольма в начале 1900-х годов – Пере Улофе Хальмане. Его затерли, вычеркнули из истории; менее талантливые люди разрушали потом то, что он сделал. А я говорил о книге, которую собираюсь написать, книге о том, как анализировать пространственное размещение и его воздействие на обитателей.
Разговор коснулся Джерри. Очевидно, он был важной для Стига фигурой, другом и наставником в течение более двадцати лет. Но Эва познакомилась со Стигом на десять лет раньше Джерри. Я попытался все же добраться до ее чувств, но иначе, чем в начале.
– Стиг много работал? – спросил я.
Эва помедлила и посмотрела мне в глаза.
– Просто невозможно в течение столь долгого времени работать по столько часов в сутки.
Эва наконец убедила Стига: ему пора по-настоящему отдохнуть. Они сняли домик на острове Стокгольмского архипелага, где могли провести в тишине и покое несколько недель.
Прошло несколько дней, и трудоголик Стиг стал думать, чем себя занять, пока Эва пишет. Она начала работу над книгой о Пере Улофе Хальмане. Однажды утром Стиг достал свой рассказ о старике, которому каждый год присылали цветок. Он дал прочитать его Эве, и она спросила, кто же его посылал. Эва сподвигла его посвятить лето этому сюжету. Стиг взялся за книгу «Мужчины, которые ненавидят женщин», и в итоге она вышла по-английски под названием «Девушка с татуировкой дракона».
