Глава 10. На одной волне
Но нет, мы оставались в том же качестве — союзники и соучастники. Я не могла стать любимой, а он любящим, у него не было на это ни возможности, ни сил, ни желания.
Франсуаза Саган. Смутная улыбка
[651]
Бо́льшую часть 1943 г. мольберты в мастерской де Кунинга на 22-й улице стояли без дела
[652]. На чердаке было неестественно тихо, и в других обстоятельствах эта тишина свела бы Элен и Билла с ума из-за обычно обуревавшего их творческого нетерпения и встревожила бы их друзей. Заброшенная хозяевами художественная мастерская, особенно эта, похожа на кладбище, оставляющее ощущение прервавшейся жизни и нереализованного потенциала. Однако обстоятельства, которые мешали работе Билла в том году, были исключительно радостными. Билл и Элен решили пожениться. Теперь все их время и энергия уходили на обустройство нового дома на другом чердаке в том же здании. «Я сделаю для Элен прекраснейший дом в мире, — пообещал Билл сестре Элен Марджори, описывая план ремонта этажа в их ветхой резиденции. — Он не будет невероятно дорогим, но будет самым красивым»
[653]. Ему, охваченному страстью, все казалось возможным. Они с Элен были вместе уже пять лет и четыре из них практически не расставались. Но Биллу этого было недостаточно. И вот в один прекрасный день в Бруклине он решил, что пришло время узаконить их отношения. У брата Элен Конрада было гоночное каноэ длиной почти семь метров, которое он держал в клубе в Шипсхед-Бей. «Билл страшно боялся воды, — рассказывал Конрад, — но я правдами и неправдами заманил его в лодку порыбачить». Потом приехала Элен, пожелавшая к ним присоединиться. Она сразу побежала в клуб переодеться в купальный костюм. А когда девушка появилась опять, Билл как раз поймал окуня. Он оторвал взгляд от удочки и вдруг заявил: «Нам надо пожениться». Конрад добавил вскользь: «Она была как в нокауте». Позднее Билл объяснял юноше, который вскоре стал его зятем: «Если встречаешь кого-то, без кого, как ты думаешь, не можешь жить, надо жениться»
[654].
Итак, решение было принято, и Билл с Элен закатили вечеринку по этому поводу. Затем пара решила: мастерская Билла отлично подходила для холостяка, но двоим людям нужно больше места
[655]. Элен не питала никаких иллюзий относительно своей способности поддерживать домашний очаг. В отличие от Ли, она никогда не станет «первоклассным поваром». «Когда у нас не было еды и денег, а в доме отключали отопление, мы иногда просто залезали в постель, — вспоминала Элен. — Мы ужинали в кровати, но еды я не готовила. Я читала Биллу вслух кулинарную книгу. А еще мы представляли себе, каково есть все эти удивительные яства. Это и был наш ужин»
[656]. Не особо интересовал Элен и бытовой комфорт. Однако они с Биллом, все обдумав, пришли к выводу: отдельная спальня и возможное обновление сантехники и труб им бы не повредили. А тут как раз выяснилось, что освободился чердак этажом выше, и парочка тайком пробралась взглянуть на него. Помещение оказалось потрясающим: примерно 30 × 8 м, с высокими потолками. Ряд высоких окон, подернутых инеем, выходил на север. Они пропускали яркий свет с одной стороны, а с другой свет проходил через большие окна в крыше мансарды. «Этот чердак понравился нам намного больше того, в котором мы тогда жили, — рассказывала Элен, — но мы задолжали хозяину почти за три месяца аренды»
[657]. Пара сомневалась, что домовладелец позволит им переехать на другой чердак. Элен, однако, решила хотя бы попробовать. В конечном счете девушка действительно убедила хозяина, ошарашенного ее дерзостью. Ведь она просила наплевать на задолженность и позволить им переехать в большее помещение, причем с той же арендной платой
[658].
И вот теперь Элен, прихватив том Пруста, каждый день ездила на работу. А вечером, вернувшись, она видела на их чердаке Билла, с головы до ног покрытого гипсовой пылью или скрючившегося под мойкой и подсоединяющего трубы
[659]. За месяцы работы он выровнял стены, установил кухню и ванную, а также сделал расписные стеллажи, шкафы и столы. Мужчина покрыл пол толстым серым линолеумом, а стены и потолки покрасил в белый цвет. В спальне де Кунинг использовал цвета, по которым позднее станут узнавать его полотна: розовый, серый и желтый. Спальню Билл разместил посередине лофта. В ее стенах он сделал два окна: одно выходило на кухню, а другое — в переднюю часть мастерской. В результате спальня получила достаточное освещение. Денби рассказывал, что она казалась кораблем, «плывущим или стоявшим на якоре» посреди чердака
[660]. Мастерскую Элен устроили в задней части помещения, под окнами в крыше, в окружении книжных шкафов метровой высоты. А Билл будет работать в передней части. В жилой зоне де Кунинг разместил библиотеку и гостиную. Почетное место отводилось дорогому фонографу, купленному Биллом за сногсшибательную сумму 700 долларов еще до встречи с Элен. И, как будто всего этого ремонта было недостаточно, Билл еще и смастерил мебель. Ее мужчина вмонтировал в пол, приговаривая: «Я же знаю, она не собирается подметать там»
[661]. Друзья при виде обновленного чердака раскрывали рты от удивления. «Там все было предельно просто, но лофт сиял, словно шкатулка с драгоценностями», — вспоминала Эдит
[662].
