Уважение
Достаточным ли уважением пользуется женщина в современном мире? Мужчины считают, что более чем. Доля американцев, полагающих, что сегодня женщин уважают больше, чем в прошлом, возросла с 40 процентов в 1970 году до 62 процентов в 1990 году. Женщины, однако, не согласны. Если в 1970 году они в большинстве своем описывали мужчин как «добрых, нежных и внимательных», то в опросе 1990 года, проведенном тем же социологом, они жаловались, что мужчины ценят только свое мнение, стараются подавить женщин, потребительски относятся к сексу и плюют на домашние дела
[255].
Уважение – понятие неоднозначное. Возможно, те, кто считает, что уважения достаточно, имеют в виду профессиональную среду, где женщина воспринимается как равноправный коллега. Там да, подвижки есть, чего не скажешь о межличностных отношениях. Если под уважением понимать викторианский отказ рассматривать женщину как объект сексуального завоевания, тогда, вероятно, с 1970 года (и тем более с 1960-го) уважение упало. Могу предположить, что женщинам не хватает именно его.
Один тип уважения ни в коей мере не исключает другой. Правда, феминистки конца 1960-х и начала 1970-х годов в пылу борьбы вместе с водой выплеснули и ребенка. Они настаивали на врожденной симметрии полов во всех основных сферах жизни, включая секс. Многие молодые женщины восприняли это как разрешение следовать своим сексуальным желаниям в ущерб интуитивной осторожности, то есть спать с любым понравившимся мужчиной, закрывая глаза на то, что его сексуальный интерес может быть не подкреплен чувствами и что ее эмоциональная привязанность после близости будет больше, чем его (для некоторых феминисток случайный секс стал фактически оружием идеологической борьбы). Мужчинам такое положение вещей только на руку: теперь они могут спать с кем угодно, не заботясь об эмоциональных последствиях. Раз женщина ничем не отличается от них, значит, и особого отношения не требует. Очень удобно. Масла в огонь подливают и феминистки, которые не желают, чтобы им оказывали особую гендерную заботу, считая ее проявлением покровительства (отчасти небезосновательно, но все же не в тех масштабах, что в Викторианскую эпоху).
Распространение заблуждения о полной симметрии полов привело к отмене юридической защиты женщин
[256]. В 1970-х годах во многих штатах США разрешили развод «по обоюдному согласию», за которым следовало равное разделение совместно нажитого имущества, даже если один из супругов, обычно жена, которая в браке обычно занималась домом и детьми, не имел крепкой карьеры и, соответственно, сталкивался с более суровыми перспективами. Пожизненные алименты, на которые раньше могла рассчитывать разведенная женщина, теперь в лучшем случае заменялись краткосрочными социальными выплатами, призванными поддержать ее, пока она будет искать достойную работу, что, однако, при наличии маленьких детей было весьма проблематично. И никого не волновало, что причиной разрыва стало необузданное волокитство ее мужа или его внезапная крайняя нетерпимость – в этом, мол, никто не виноват, жизнь такая. Подобное отношение к разводам сделало их крайне выгодными для мужчин (тем более что контроль над исполнением финансовых обязательств перед бывшими женами осуществлялся весьма небрежно). В наши дни ситуация на законодательном уровне немного улучшилась, но этого недостаточно.
Однако не стоит во всем винить феминисток: их идея о врожденной симметрии полов была не единственной и даже не главной причиной всех бед. Сексуальные и брачные нормы менялись постепенно и закономерно под воздействием целого ряда причин, таких как распространение контрацептивов, развитие коммуникационных технологий, урбанизация и рост индустрии развлечений. Однако все цепляются к феминизму. Почему? Во-первых, слишком очевидна печальная ирония: похвальные попытки остановить эксплуатацию женщин лишь видоизменили, но не изжили ее. А во-вторых, феминистки (хотя и не были единственными виновницами) немало поспособствовали закреплению нового порядка вещей. Вплоть до недавнего времени страх нарваться на их недовольство серьезно сдерживал открытую дискуссию о гендерных различиях. В своих статьях и книгах они активно осуждали «биологический детерминизм», даже не потрудившись как следует разобраться ни в биологии, ни в детерминизме. И нынешние запоздалые разговоры о различиях между полами носят, как правило, отвлеченный и лицемерный характер: феминистки охотно обсуждают эволюционные различия, старательно избегая вопроса о том, являются ли они врожденными
[257].
Несчастные жены
Конечно, было бы ошибкой думать, что все женщины мечтают поскорее попасть в брак, а мужчины – половчее из него улизнуть. Жизнь, как всегда, гораздо сложнее и неоднозначнее. Есть дамы, которые вовсе не стремятся замуж, а есть те (и их гораздо больше), которые жалеют, что пошли под венец. И если до сих пор мы обсуждали лишь несовместимость мужской психики с моногамным браком, то это не потому, что я считаю женскую психику неиссякаемым источником преданности и покорности. Просто, на мой взгляд, мужская психика является крупнейшим (и, по сути, единственным) препятствием для пожизненной моногамии – самым серьезным из тех, что вычленила новая эволюционная парадигма.
Антагонизм между женской психикой и современным браком также существует, но не настолько прямолинейный и явленный (и в итоге менее разрушительный): отторжение вызывает не столько сама моногамия, сколько ее современные социально-экономические установки. В типичном обществе охотников и собирателей женщины с легкостью совмещали семью и работу. Пока они искали пищу, дети были либо при них, либо находились под присмотром родственников, и когда возвращались с работы, не оставались один на один с соскучившимися отпрысками. Американский антрополог Марджори Шостак, пожив в африканской деревне охотников-собирателей, заметила: «У бушменов не увидишь измотанную одинокую мать, обремененную надоедливыми малышами»
[258].
Современные женщины, увы, лишены подобной гармонии: они либо работают по сорок-пятьдесят часов в неделю, сдав ребенка в садик, отчего мучаются постоянной тревогой и смутным чувством вины, либо сидят дома с детьми, ведут хозяйство и постепенно сходят с ума от скуки и рутины. Некоторые домохозяйки, правда, умудряются обзавестись крепким социальным кругом даже в динамичных и безликих современных городах, однако те, кто не обладает подобными талантами (а их большинство), оказываются обречены на тоску и одиночество. Вполне закономерно, что феминизм набрал такую популярность в США в 1960-х годах на фоне массового переселения людей в пригороды после Второй мировой войны, когда большие семьи разделялись и связи между соседями ослаблялись. Эволюционно женщины не были готовы к роли домохозяек в пригороде.
