Это обстоятельство мы очень долго не учитывали или учитывали слабо, слишком много доверяли рекомендациям отдельных корпорантов или корпорации, слишком много доверяли корпорантской марке и в результате терпели поражения. Ты это также должен учесть».
В первом подпункте (подпункт «а») в докладной Карина как об уже свершившимся факте говорилось: «а/ снята нелегальная радиофицированная резидентура «Рамзая» из Японии». Между тем «Рамзай» к тому времени еще не прибыл в Москву, куда был вызван Центром (выехал из Токио 2 июля). И Центру еще предстояло выслушать его доклад и только тогда принять решение.
Реакция С.П. Урицкого на докладную Ф.Я. Карина неизвестна.
Организацией освобождения «Абрама» руководил резидент 7 отдела Главного управления государственной безопасности НКВД в Шанхае Вартэ. Под этим именем выступал один из сотрудников политической разведки Эммануил Куцин, работавший под крышей вице-консула в Шанхае. На совещании в полпредстве, где разрабатывался план операции, присутствовали сотрудники Разведупра представитель Центросоюза «Градов» (Муромцев) и корреспондент «Правды» «Гартман» (Гутнер), а также сотрудники 7 отдела ГУГБ сотрудник Центросоюза «Косов» (Нейман) и «Иткин». Для переговоров с начальником тюрьмы Вартэ привлек своего агента «Наидиса»
[277], судя по всему американца.
При передаче денег «Наидис» и ряд других участников операции были арестованы. Китайский чиновник не решился содействовать побегу, так как слухи о его подготовке слишком широко распространились.
При подготовке операции по освобождению «Абрама» были допущены следующие ошибки:
«1. Перевод через Центросоюз крупной суммы денег 50.000 шанхайских долларов через китайский банк в Ханькоу, предназначенных на подкуп китайских чиновников для освобождения Абрама; поездки на самолете в Ханькоу группы сотрудников советских учреждений для получения этих денег и выручки Абрама.
Это вызвало подозрения полиции и расконспирировало впоследствии /когда была арестована группа, взявшаяся за освобождение Абрама/ перед китайской, японской и английской полицией участие Центросоюза в освобождении Абрама, лишний раз послужив доказательством связи Абрама с советскими органами, тем более, что при одной из этих поездок наши работники летели на одном самолете с американцем …, участником группы по освобождению Абрама.
До этого времени Центросоюз никогда не производил крупных денежных переводов в Ханькоу, и при получении денег наши люди подверглись в банке форменному допросу — для какой цели эти деньги переведены и т. д. После этого началась разработка полицией тт. Градова, Косова и других сотрудников советских учреждений /доклад т. Градова/.
2. Несоблюдение конспирации при подготовке освобождения Абрама, благодаря чему еще до попытки освобождения, за неделю до отправления наших работников в Ханькоу /связанных с группой американцев, взявшихся освободить Абрама/, не только полиция знала о подготовке, но и весь Северный Китай. В Пекине об этом открыто болтали китайцы /о подготовке знало и большинство сети источников, как, например, “501”, “601” говорили об этом Паулю/».
Китайские газеты развернули очередной антисоветский скандал. Вартэ, Косова и Гартмана пришлось отозвать в Москву, крупная сумма денег пропала, а китайская полиция, сопоставив прилет в Ханькоу двух советских работников с передачей денег, сделала соответствующие выводы.
В Москве расследованием очередного провала разведки — и военной, и политической — занялась Центральная контрольная комиссия при ЦК ВКП(б). Дипломаты жаловались на разведчиков, разведчики и их руководители оправдывались. Полпред СССР в Китае Д.В. Богомолов отправил 30 августа 1935 года личное письмо заместителю наркома Б.С. Стомонякову, курировавшему дальневосточные дела. В письме Богомолов обращал внимание на отсутствие конспирации в работе сотрудников разведки, работавших в Китае под легальной «крышей». Посол имел в виду «юристов» (сотрудников Разведупра) и «профессоров» (сотрудников 7 отдела ГУГБ). У «юристов» дело обстояло плохо, у «профессоров» — не лучше. «Я сомневаюсь, чтобы работа этих товарищей была неизвестна почти всем нашим сотрудникам и большинству обслуживающего персонала», — писал он в письме. В этом письме Богомолов также давал рекомендации: «Самое главное в том, что они расшифрованы, и если японцам понадобится, они в любой момент смогут создать громкое дело, так как подстроить что-нибудь проваленным работникам вовсе не трудно. На основании этого я считаю необходимым перестроить всю работу «профессоров» (сотрудников ИНО), законспирировать и снять проваленных работников (почти всех), а в первую очередь нужно снять т. Вартэ. Едва ли есть у нас хоть один сотрудник, который не знал бы о его работе»
[278].
Через месяц, 27 сентября, Богомолов поставил Стомонякова в известность о том, что направил наркому по иностранным делам М.М. Литвинову письмо, в котором предложил ограничить число «профессоров» и «юристов» до одного в каждом полпредстве и потребовать от них выполнять как следует легальную работу, а также запретить вербовку среди сотрудников полпредств и советских хозяйственных учреждений. «Если мы проведем эти мероприятия, то в значительной степени устраним возможность больших политических скандалов, — писал он. — Что касается наших работников в Китае, то нельзя забывать, что японцы были бы весьма заинтересованы в том, чтобы устроить большой скандал для нас именно здесь, в Китае». Он также предлагал, чтобы полпреда ставили в известность «при командировании каждого товарища, имеющего параллельную работу». 15 ноября 1935 г. оба письма Богомолова были переданы М.Ф. Шкирятову. секретарю партколлегии Центральной контрольной комиссии при ЦК ВКП(б).
26 ноября, бывший начальник ИНО, заместитель начальника Разведупра А.Х. Артузов отправил секретарю ЦК ВКП(б) Н.И. Ежову справку о виновности работников Разведупра и 7-го отдела ГУГБ, обвиняемых Богомоловым в связи с провалом выкупа резидента Разведупра из Ханькоусской тюрьмы. Артузов оправдывал поведение Гартмана, а также необходимость поездки в Ханькоу Муромцева и Косова. В справке он указывал, что Богомолов был в курсе всех мероприятий по освобождению, а поездка в Ханькоу проводилась с разрешения полпреда. «Считаю, — подчеркивал Артузов, — что товарищи чекисты, взявшиеся организовывать выкуп из тюрьмы своего товарища по разведке, резидента Разведупра, — поступили хорошо, так, как должны поступать большевики-подпольщики в отношении попавшего в беду товарища». Он вынужден был признать ошибочность пересылки денег легальным путем при помощи аппарата Центросоюза, так как «совпадение провала выкупа с прилетом в Ханькоу работников Центросоюза было поставлено в связь и раструблено в газетах». Артузов писал: «Приговор суда — организатор выкупа присужден лишь к двум годам тюрьмы, и китайцы ни в чем не смогли скомпрометировать Советские учреждения в Китае, если не считать голословной газетной шумихи, которая обычно подымается по всякому текущему поводу. На этот раз пресса не могла привести ни одного факта, уличающего наши заграничные органы в нелегальщине, и ограничилась лишь раздуванием факта случайного совпадения провала дела выкупа в Ханькоу с приездом советских служащих туда же»
[279].
