Однако уже спустя два месяца выяснилось, что китайского студента использовать нельзя: «Москва, тов. Берзину… Предупредите Рамзая, что Лику имел связь с кит[айскими] студентами, высланными из Японии по подозрению в ком[мунистической] пропаганде. Самого Лику, якобы, не подозревают в участии в революционной деятельности. Полагаю, что последнего можно с крайней осторожностью использовать для зацепки взамен его другого кит. студента. № 220 Пауль». Резолюция Берзина на документе гласила: «Надо Рамзая как-нибудь предупредить».
3 июня из Москвы отправляется шифрованная телеграмма берлинскому нелегальному резиденту «Оскару» (Оскар Стигга):
«ОСКАРУ
Передайте Рамзаю:
1 Адрес Жиголо: B(?)ASCO VUCOVICH THE BUNGA APARTAMENTS OCHANOMIZU HONGO TOKYO…».
19 июня в Берлин поступили очередные указания:
«ОСКАРУ
Передайте Рамзаю:
1. Адрес Озаки:
H. OZAKI, DEUTCH SECTION OF FOREIGN OF THE “OSAKA OSAHI” OSAKA CITY.
Ехать через Кобе, а оттуда час езды до Осака. Зайти к Озаки нужно открыто и официально по делам газеты. Вызывать его куда-либо на свидание нельзя.
2. Имейте в виду, что бывший секретарь Агнессы ФЕНГ изменил. По словам Агнессы, он знает Вашу фамилию, так как однажды отвозил к Вам от нее пакет.
19 июня 1933 г.
«K. Hosokawa, c/o Ohara Social Research Institute, Reijincao
Tonnoji *
* Это почтовый адрес Озаки, но сейчас им пользоваться опасно, так как накануне отъезда Агнессы была получена телеграмма, условная, что там что-то случилось. До выяснения, что именно случилось, адрес Рамзаю сообщать почтой не стоит. Подпись».
19 июня в Берлин поступили очередные указания: «ОСКАРУ. Передайте Рамзаю:…2. Имейте в виду, что бывший секретарь Агнессы ФЕНГ изменил. По словам Агнессы, он знает Вашу фамилию, так как однажды отвозил к Вам от нее пакет».
В июне 1933 г. произошло событие, имевшее прямое отношение к одной «из лучших связей» «Рамзая» Агнес Смедли (в середине мая она выехала с почтой шанхайской резидентуры в Москву через Владивосток), и которое могло послужить причиной очередного провала в Китае. Это событие имело опосредованное отношение к Зорге.
«В начале июня бывший секретарь Агнессы Фен перебежал к фашистам /синеблузникам/, предал свою жену и своего друга — пролет[арского] писателя. Судьба последних двух неизвестна», — докладывал 13-го июня 1933 года Римм. — Сам Фэн болтает все о своем прошлом и знакомствах». Он знает Чэня (№ 112), «Эрнста» (№ 3), «Марианну» (№ 801) и «Руди» (№ 14). «Нанкинской полиции известно, что Агнеса выехала в Центр № 199 Пауль».
«II отд. Значит, Агнесса уже негодна для Востока. Не провалил он также и Рамзая? Нужно спросить Агнессу». — Распорядился 14 июня Берзин.
19 июня Агнес Смедли, которая находилась в Москве, представила развернутую записку о своих отношениях с «бывшим секретарем Фэн Минъю [Feng Ming-yu], который теперь стал фашистом и предал свою жену, известную писательницу Тин Лин и своего друга левого писателя Фэн Цзифэна». По словам Смедли, Фэн Минъю знал многих людей «из нашего отдела» в Шанхае еще до того, как произошла встреча Агнес с Рихардом Зорге, и она и ряд китайских товарищей начали сотрудничать с советской военной разведкой.
«Я уже ряд месяцев работала с Зорге и поехала с ним в Кантон (май 1930 г. — М.А.), — писала Смедли. — …Моя работа была такой тяжелой благодаря присоединению к ней работы с Зорге, что я посоветовалась с ним относительно приглашения секретаря, в частности, о Фэне. Он согласился на то, чтобы я его взяла, и он стал моим секретарем. Однажды Зорге попросил собрать для него все сведения, имеющиеся в печати относительно взятия Чанша Красной Армией и послать ему. Он сказал, чтобы я завернула материал в оберточный материал какой-либо книжной фирмы, напечатала бы его имя и адрес и послала ему в его бординг-хаус. Он попросил меня послать материал с моим секретарем. Я колебалась и спросила, хорошо ли так сделать. Он сказал, что да, раз все пакеты приблизительно так выглядят. Я сделала, как он сказал, и дала пакет Фэну, который его доставил. Когда он увидел упаковку книжной фирмы, то посмотрел на меня, но ничего не сказал. В конце месяца, когда он передал мне счет в израсходовании денег, которые я ему выдала на расходы, я увидела, что в счете стояло: “Проездная плата к д-ру Р. Зорге”».
В сентябре 1931 г. Смедли освободила Фэна от работы, так как за ее домом «наблюдали китайские и русские белогвардейские сыщики». Она использовала его в последующем, тайно встречаясь с ним ради информации, которую он по ее поручению собирал. «Эта информация никогда не имела военного характера» и относилась только к ее журналистской деятельности, утверждала Смедли. Фэн знал и Ф. Ровер, корреспондента ТАСС, в бытность его секретарем Агнес, «он доставлял Роверу» то, что она «находила нужным».
«Я не знаю, помнит ли он имя Зорге, — писала Смедли. — Он был таким способным, что, может быть, и помнит. Но он никогда, кроме одного раза, не видел Зорге, когда тот проходил по дороге возле моего дома, как раз, когда [Зорге] вышел из моего дома. Зорге увидел его и потом рассказал мне об этом. Но Фэн никогда ни слова не сказал об этом или о чем-либо подобном, что он видел или слышал. Я склонна думать, что с течением времени он совершенно забыл имя Зорге…»
Никаких выводов из этой ситуации сделано не было.
Значимое место в последующей деятельности Зорге в Японии занимает его поездка в Мюнхен для встречи с основателем и издателем журнала «Geopolitik» (позднее переименован в «Zaitschrift fur Geopolitik» — «Цайтшрифт фюр Геополитик») Карлом Хаусхофером.
Хаусхофер происходил из профессорской семьи, более двадцати лет прослужил в германской армии, занимал должность германского военного атташе в Японии и Маньчжурии. Здесь он познакомился с семьей японского императора и высшей аристократией. Вернувшись из Японии, Хаусхофер заболел, был переведен в резерв и отправился лечиться в Швейцарию, где использовал вынужденный досуг для научной работы. В годы Первой мировой Хаусхофер вернулся из запаса и в чине генерал-майора командовал артиллерийской бригадой, после войны вышел в отставку и стал профессором Мюнхенского университета, защитив докторскую диссертацию на тему «Основные направления географического развития Японской империи. 1854–1919».
Карл Хаусхофер считается основателем немецкой школы классической геополитики. Он сыграл большую роль в формировании континентальной теории геополитики, составной частью которой стала концепция континентального блока, которая была подсказана ему классиком английской геополитики Х. Макиндером. Последний еще в 1904 г. заявил об угрозе британским интересам, которую мог представлять для Великобритании союз таких крупных континентальных государств, как Россия и Германия. И он же констатировал, что Россия и Германия потерпели поражение в войне, потому что находились по разные стороны баррикад. Идея континентального блока была сформулирована Хаусхофером уже в его первой монографии «Дай Нихон. Об армии, обороноспособности, позиции на мировой арене и будущем Великой Японии», изданной в 1913 г. Концепция стратегического союза между Германией, Россией и Японией, на первый взгляд, носила парадоксальный характер — слишком много было различий между ними. Но, по мнению Хаусхофера, было одно важное обстоятельство, объединявшее эти страны: совпадение стратегических интересов, обусловленное географической близостью и принадлежностью к континентальному типу цивилизации (в том числе и Японии, несмотря на ее островное положение). Великобритания и США, по убеждению К. Хаусхофера, проводили по отношению к своим континентальным соперникам «политику анаконды», то есть постоянного удушения. Подобная политика требовала адекватной реакции сухопутных держав. Ее успех, считал Хаусхофер, зависел от их способности объединиться в континентальный блок и выступить единым фронтом
[337].
