В Министерство иностранных дел
Берлин
…Решиться на пророчество, долгий ли вид имеет вопрос войны или мира на Дальнем Востоке, было бы отважным в стране, где невидимые политики держат решение в своих руках, именно невидимые. Более ясное представление в будущем, может быть, возможно после “флотеннконференц” (Вторая лондонская морская конференция в 1935–1936 гг. — М.А.) в 1935 году. Единственное, что теперь может быть связано с известной безопасностью, это то, что в текущем году возникновение русско-японской войны невероятно.
Посольство в Пекине получило копии этого доклада.
Подписал: Фон Дирксен».
Зорге сопроводил документ следующим комментарием: «Документ отличается тем, что написан самим послом, не как обычно, на основании соображений отдельных работников посольства. Мои взгляды сходятся с выводами этого доклада, и длительный характер Японско-СССР напряжения в докладе подчеркнут, но международное значение Японии мало освещается. Не хватает роли Англии, которая, по моему мнению, является ключом будущих событий. Рамзай».
Возможность не только ознакомиться с докладом, подготовленным лично Дирксеном, но и снять с него копию, свидетельствовала об уровне доверительных отношений Зорге с послом.
«…Должен подчеркнуть, что это все гораздо труднее и идет гораздо медленнее, чем мы этого желали и думали… Особенно трудно здесь из ничего кое-что создать. Всем вам сердечный привет. Рамзай. Конец мая 1934 г.», — так завершил Зорге свое письмо в Центр.
В июле курьеру из Шанхая была передана очередная почта, которая состояла из двух книг «на местном языке по 135 и 122 стр. каждая, и к ним 11 стр. информации от Рамзая», денежного отчета и сообщения Бенгардта, которое «Рамзай» не успел прочесть, поскольку оно было готово перед самой отправкой почты.
Зорге писал о себе, как обычно, в третьем лице: «Рамзай сумел в некоторой степени устроиться по его специальности, однако не в такой степени, которая бы соответствовала необходимости и возможности длительного пребывания. Его постигли неудачи, так как два его лучшие представительства лопнули, весьма трудно без личных связей и к тому же отсюда создавать другие. В безвыходном положении кое-как идет с его журналистской деятельностью, хотя и приходится уделять много времени этим глупостям.
Хуже всего положение Бернгарда. Все его деловые планы и перспективы лопнули и почти совершенно невозможно… создать себе без помощи извне коммерческое положение. Вам хочу посоветовать по этому вопросу переговорить с Джоном. Он вас проинформирует о положении Б. и тоже самое скажет. Без фирмы /в любой стране/, которая создала бы коммерческие взаимоотношения с Б., и которой Б. сумел бы отсюда отправлять товары, многого не сделаешь. Такое положение настолько ослабило бы положение Б., что я мало надежды питаю на то, что он бы сумел здесь долго удержаться. Прошу вас этот вопрос весьма серьезно продумать. Это вовсе не означает, что надо заняться экспортом каких-то ничего не стоящих товаров. Здесь имеются много хороших и полезных товаров. Нужно только, чтобы вы организовали серьезного и положительного приемщика этих товаров. Других возможностей я не вижу. Также я прошу переговорить с Джоном о том, каким образом он мне временами может из заграницы, будь то Голландия, Швейцария, Англия или Скандинавия, от имени хорошего отправителя отправлять деньги на мое имя. Необходимо, чтобы временами на мое имя получались хорошие чеки и даже в том случае, если это будет на несколько сотен. Ни в коем случае, однако, не нужно посылать чаще, чем раз в полгода и то в сумме от 1000 до 1700 иен. Прошу также и об этом подумать и, если возможно, помочь нам в этом, ибо вы сами понимаете, что в моей журналистской деятельности я никаких результатов не имею… Денег я имею даже слишком много и не знаю, где мне их держать, поэтому прошу на некоторое время придержать присылку денег. Было бы неплохо, если бы для меня всегда находились деньги в Шафгаузене, чтобы, когда мне нужно будет, я бы их скоро сумел получить.
Прошу возможно срочнее сообщить мне, имеют ли для вас ценность посылаемые вам две книги. Сердечный привет, Ваш Рамзай».
Резолюция на документе на немецком языке: «1) Где книги? 2) Рамзай перегружает курьеров несерьезными сообщениями. Предложение прекратить. 3) Проверьте в 7-м отделе сведения о яп[онской] авиации и танках. 4) Необходимо наладить пересылку денег через нейтр[альные] страны. 5) Запросить о характере товаров, которые он хочет экспортировать. 10/IX.34. Подпись неразборчива».
В сентябрьском письме «Рамзай» счел нужным обратить внимание на следующее (приведено резюме письма на 13 листах, сделанное в Центре):
«1. Новые деловые связи, которые кое- что дают.
2. Современные условия страны не позволяют добыть необходимые нам сведения (!)
3. Большим тормозом в работе служит его журналистская деятельность, отнимающая много времени, а также техника. В связи с этим необходима посылка помощника. Просит лучше прислать мужчину, если женщину, то чтобы она смогла сама там устроиться.
4. Требуется дополнительно минимум один радист, а самое лучшее — несколько точек. Ставит вновь вопрос о мастере-японце. Крыша для Бернгарда (импортная контора). Несмотря на все наши сообщения, что Висбаден сделает все и что Висбаден будет оснащен лучшими спецами, остается прежнее положение. Сидящий там товарищ не работает … с нами, очень часто работает неумеючи и начинаючи. Не забудьте, что об нас может сломать шею (это нам может стоить головы), ибо нашим нужно работать 3 часа вместо того, чтобы работать 20 м. или ¾ часа, то создаются все предпосылки к тому, чтобы в один прекрасный день произошел большой крах /неразборчиво/… Единственно, что еще нас здесь защищает, это неспособность противника нас раскрывать.
5. Жалуется на то, что с нашей стороны не бывает писем — указаний … несмотря на существующую связь через Пауля и просит китайца, не знающего аппарат Абрама, лучше человека из района Пауля, а еще лучше севернее. /неразборчиво/… В случае развязки положение таково, что едва ли какой-либо из иностранцев останется (концлагерь), в лучшем случае будут не работоспособны.
Имеются два человека, которые не очень в вопросе связи и обработки материалов сумеют …., но следующим является техническая сторона — радист и радист из местных, не желтый, вообще.
В заключении говорит, что друзья Пауль и Абрам в отношении помощи себя правильно, хорошо держали».
Как всегда, Зорге нашел добрые слова для своих коллег.
1 октября 1934 года Зорге вступил в токийскую организацию НСДАП германского землячества в Японии, и ему был вручен партбилет № 2 751 466. «Когда я узнал, что обеспечить себя вне фашистской организации не смогу, я через посольство был введен во все немецкие организации. Вскоре я занял в одной из них очень хорошее место, стал инструктором фашистской организации», — напишет Зорге в отчете в июле 1935 года. Сложившиеся у него «тесные взаимоотношения с посольством» способствовали положительному отношению к его приему в члены партии со стороны Шарффа, руководителя группы НСДАП в Токио — Иокогаме. Очевидно, что запроса в Берлин с целью его проверки Шарфф не направлял. «Вступив в нацистскую партию, — писал Зорге в «Тюремных записках», — …я часто имел контакты с партячейкой, ее членами и получал от них различную отрывочную политическую информацию о Германии»
[414].
