«Зорге стал по-настоящему близким другом Отта после переезда последнего в Токио, где Отт поселился в районе Сибуя. Фрау Отт была доброй, артистичной и понимающей женщиной. Они с мужем предоставили Зорге “место у очага”, и он, в свою очередь, отвечал им дружеской привязанностью. Все знали, что только ради фрау Отт Зорге мог снизойти до того, чтобы “вести себя прилично”. Он был по-богемному нетерпим к хорошим манерам и не выносил общепринятые светские условности, и хозяйки в Токио вскоре перестали приглашать его на ланчи и обеды. Он ненавидел официальную одежду, и на него нельзя было положиться, когда дело касалось соблюдения светских приличий. Так, например, жена одного из немцев вспоминает, как она пригласила Зорге на обед, на котором он так и не появился, причем даже не дав себе труда найти убедительные оправдания. Хозяева обиделись и больше никогда не приглашали его в гости. Но в компании Оттов Зорге никогда не демонстрировал грубой стороны своей натуры — а если такое и случалось, фрау Отт по-матерински устраивала ему нагоняй, и Зорге немедленно раскаивался. Замечали, что только ради фрау Отт Зорге соглашался надевать по вечерам смокинг»
[423].
«Можно было подумать, что Зорге “обрабатывал” супругов Отт лишь ради своих секретных целей. Однако в обстоятельствах, когда у Зорге не было никакой необходимости лгать в этом специфическом вопросе — во время следствия, проводимого следователем Йосикавой, — Зорге продолжал утверждать, что “Отт приятный, хороший человек”. Допуская, что карьера Зорге требовала постоянного двуличия, это замечание подразумевает, что у него, по крайней мере, было некое человеческое и сугубо “непрофессиональное” отношение к друзьям»
[424].
Хельма Отт, дочь адвоката и государственного деятеля доктора Роберта Бодевига, родом из городка Ланштейн, «чувствовала себя в Японии отрезанной от мира и глубоко несчастной и не скрывала этого». «Случаю было угодно свести в прошлом Рихарда Зорге с нынешней супругой офицера Хельмой Отт. Оба тотчас вспомнили Франкфурт-на-Майне: в те времена Хельма была замужем за архитектором, руководителем ячейки КПГ. Рихард и теперешняя фрау Отт встретились тогда на шумной вечеринке в компании людей искусства, пили вино, пели застольные песни, и Хельма до упаду танцевала с молодым симпатичным доктором. С тех пор они больше не виделись. Хельма Отт в то время симпатизировала политическим взглядам друзей ее мужа, но о партийной работе Зорге не знала ничего. Теперь в лице доктора Зорге она встретила земляка, с которым можно было мило поболтать, приятного гостя на вечеринке, прекрасно умеющего поддержать компанию. С этого дня она старалась почаще приглашать его в свой дом и всячески воздействовала на мужа, даже настаивала на том, чтобы Зорге вошел в круг их ближайших друзей»
[425].
Д-р Клаус Менерт, разоблаченный секретной службой Военно-морского флота США после Второй мировой войны агент Управления разведки и контрразведки при верховном командовании вермахта, в 1936 году посетил Отта по делам службы и был немало удивлен его неограниченным доверием к Рихарду Зорге. В своих мемуарах Менерт писал: «В один из дней нашего с Энид (супругой Менерта. — М.А.) пребывания в Токио мы получили от супругов Отт приглашение на завтрак. Появился еще один гость. «Мой друг Рихард Зорге», — представил его Отт. Когда мы затем направились в кабинет хозяина дома, чтобы побеседовать о ситуации в Японии, о происшедшем несколько недель назад мятеже «молодых офицеров», о моих ночных разговорах в Маньчжоу-Го и о Германии, Зорге снова был с нами. Отта я знал с детства… С ним я мог говорить в открытую. Но Зорге? Разумеется, мне было известно это имя; его опубликованные год назад в «Цайтшрифт фюр геополитик» статьи, одна — о Маньчжоу-Го, другая — о вооруженных силах Японии, оказали мне действенную помощь в ходе подготовки к поездке в Восточную Азию. Однако его присутствие сковывало меня. Он, должно быть, почувствовал это, так как вскоре ушел. «Зорге — отличный знаток Японии, — сказал Отт, когда мы остались наедине, — и мой близкий друг, заслуживающий абсолютного доверия».
Зорге присоединился к нам и во время одной из воскресных прогулок в окрестностях Токио. Но я уже перестал относиться к нему с недоверием. Зорге был отлично информирован и превосходно умел рассказывать. В один из последующих дней состоялась еще одна прогулка: на этот раз Зорге составил компанию нам с Энид. Мы побывали в нескольких японских деревнях, где Энид много фотографировала; Зорге, работавший в то время над статьей о сельском хозяйстве Японии, блистал своими познаниями… И впоследствии мы с ним неоднократно встречались, помимо прочего также и в обществе военных атташе Кречмера, Веннекера и Гронау — для него были открыты все двери. Почти все предоставляли Зорге различную информацию в обмен на интереснейшие сведения, получаемые от него.
Когда я в июне 1941 года вновь приехал в Токио (проездом с Гавайских островов в Шанхай), Отт уже был послом. Где бы я ни виделся с ним — в его служебном кабинете или в резиденции посла, — почти всегда при нем находился Зорге; был он вместе с нами и на очередной прогулке, на этот раз к озеру Хаконе, откуда открывался великолепный вид на гору Фудзи»
[426].
Немецкий публицистФридрих Зибург, много путешествовавший по Японии, как-то раз, говоря о своем знакомстве с Зорге, заметил: «Если в течение тех месяцев, что я провел в Токио, в мире происходило что-то особенное — будь то в Европе, в Японии или в зонах ее влияния, (будущий) посол Отт обычно тут же вызывал Зорге… Зорге являлся не только очень близким личным другом посла: он представлял собой важнейший для Отта источник информации. Последний ранее даже командировал его за свой счет на азиатский континент, где Зорге изучал развитие японской экспансии и анализировал шансы Японии в войне с Китаем»
[427]. В аналогичном плане высказывался и д-р Зете, обрабатывавший в редакции «Франкфуртер цайтунг» материалы, присылаемые Зорге из Японии. 1 декабря 1964 года он писал Юлиусу Мадеру: «Я не помню, кто финансировал его поездки; думаю, что не мы; вероятно, посольство»
[428].
В 1951 г. Ойген Отт писал, объясняя, почему нуждался в Зорге: «Для меня было сложно вести наблюдение и составлять рапорты о состоянии и обучении японской армии: все происходившее в ней было словно отгорожено железным занавесом. Я не имел времени заняться японским языком, поэтому был особенно рад знакомству с Зорге, языковые познания которого облегчали ему контакт с японцами и получение от них информации»
[429]. Насчет познаний Зорге в японском языке Отт явно преувеличил. В данном случае речь шла скорее о восприятии Оттом Зорге.
В своем отчете за сентябрь 1933-го — июль 1935 года Зорге указывал, что окончательно оформил вербовку G.St. «Важно, что G. St. вместе со своей женой — я их называю вместе Густав — имеет уже хорошие связи с швейцарцами, а также с интересными английскими кругами, — указывал Зорге. — Через Густава можно будет в любое время в другом большом городе этой страны завербовать немца. Он хотя и не знает много, но он способен развиваться и, тем не менее, как наблюдатель на этом месте очень полезен. К тому же, как учитель, имеет хорошие связи с местными. Кроме того, через жену Г. можно проникнуть в широкий круг миссионеров, который частично в провинции хорошо информирован. К тому же нужно добавить, что Густав имеет хорошие связи в важных деловых еврейских кругах, которые имеют отношение к военно-хозяйственной проблеме. Густав со своей женой очень хорошие и умные люди и для нашего будущего очень полезны».
