Установление моей связи с японской разведкой относится к 1932 году. Я прошу подробности об этом мне разрешить изложить отдельно, как особый этап моей шпионской деятельности и тех лиц, которые были связаны со мной по этой работе для японцев. Сейчас я хочу продолжить мои показания о моем пребывании в Москве и Харбине.
Я прибыл в Москву из Китая в апреле 1931 г., и был назначен начальником отделения Разведупра, где и проработал до декабря 1931 года.
ВОПРОС: — Как Вы восстановили в это время связи с немцами?
ОТВЕТ: Я договорился с НИДЕРМАЙЕРОМ, в целях обеспечения меня от провала никого ко мне от Рейхсвера не присылать, имея в виду, что в случае перерыва связи, я, как работник Разведупра, сам найду пути связи с немецкой разведкой.
В декабре 1931 года я вновь был командирован в Харбин в качестве резидента Разведупра. Пробыл я в Харбине до июля 1932 года. После этого я был назначен начальником разведывательного отдела ОКДВА. <…>
ВОПРОС. С какого же времени Вы являетесь агентом японской разведки? Кто и где Вас завербовал?
ОТВЕТ. В 1932 году после моего назначения начальником разведывательного отдела ОКДВА, я переехал на постоянное жительство в Хабаровск. Это было, приблизительно, в декабре 1932 г. Однажды ко мне на квартиру вечером явился китаец, заявивший, что он хочет иметь со мной особо секретный разговор. У меня в квартире, в отдельной комнате, он заявил мне, что является агентом японской разведки и пришел по поручению японского консула в Хабаровске, фамилия коего ……….. Консул мне сообщает, что я, как агент немецкой разведки, и по поручению последней, передаюсь на связь японской разведке. Тут же китаец, впоследствии оказавшийся сотрудником японского консульства ЦАЙ, назвал мою кличку, как агента немецкой разведки «Фогел». Убедившись в том, что японцам известно мое сотрудничество с немцами, я дал согласие на связь и сотрудничество с японской разведкой. Тут же я договорился с ЦАЕМ о том, что связь с японской разведкой буду поддерживать через него. <…>
ВОПРОС. Что Вы передали японской разведке?
ОТВЕТ. Период моего сотрудничества с японской разведкой большой, около четырех лет. Вспомнить все подробно я не в состоянии. Основные документы и сведения, которые за этот период я передал японской разведке, таковы:
1. Все дислокационные данные с последующими изменениями всех войск и учреждений ОКДВА и укрепленных районов.
2. Материалы, характеризующие состояние, в том числе, и политико-моральное войск ОКДВА.
3. Материалы по отдельным вопросам: авиации, артиллерии, техники, танковых войск, связи и друг.
4. Материал с дислокацией об укрепрайонах ДВК. …».
Из Протокола допроса обвиняемого Валина (Гайлиса) от 5–7 августа:
«ВОПРОС. В каких областях еще было проведено предательство?
ОТВЕТ. Вредительство было проведено в разработке РУ РККА оперативных вопросов по японской армии. Начиная с 1932 года по настоящее время, в этом вопросе проводится вредительство, направленное к дезориентировке командования РККА.
Комдив НИКОНОВ, являющийся заместителем начальника РУ по информации, принимал в этих работах непосредственное участие; он руководил составлением этих работ. Кроме НИКОНОВА, непосредственное участие в составлении вредительских разработок принимали комбриг ПАНОВ, полковник ПОКЛАДОК, полковник ФЕДОРОВ и СМАГИН, которые работали под руководством комдива НИКОНОВА.
Смысл этих вредительских разработок заключается в том, что в период 1932–1934 гг., когда японская армия была слаба, но бряцала оружием против СССР, в разработках показывалась большая сила японской армии. В таком духе составлены справочник 1932 года и мобилизационная записка по японской армии.
Когда же японская армия, действительно, усилилась (период 1935—37 гг.), закончила, в основном, перевооружение и весьма мощно оборудовала маньчжурско-корейский плацдарм, тогда оперативные работники РУ РККА, направляемые НИКОНОВЫМ, уменьшали мобилизационные возможности японской армии, удлиняли сроки сосредоточения и уменьшали емкость операционных направлений. Таковы мобилизационные записки 1935 и 1937 гг.
ВОПРОС. Что Вам известно о СМАГИНЕ?
ОТВЕТ. Я знаю, что СМАГИН после возвращения из Японии, где был пом. военного атташе при ПРИМАКОВЕ, составил дезориентирующий командование РККА справочник по японской армии. Этот справочник напечатан РУ РККА в секретном издании и как официальный документ РУ разослан по всем частям и учреждениям РККА. По японской армии это был единственный справочник, которым пользовались все.
ВОПРОС. В чем же конкретно выражалось вредительство при составлении этого справочника?
ОТВЕТ. В справочнике указывается наличие в японской армии двух категорий дивизий — литер «А» и литер «Б». На самом же деле в японской армии никогда таких литерных дивизий не было. Японская дивизия военного времени была и остается сейчас однородной, без деления на литера. Вредительство заключалось еще и в том, что СМАГИН в 1932 году (год издания справочника) сильно преувеличил мощь японской дивизии, что в то время соответствовало целям японского командования. Известно по документальным данным, что японцы в то время всячески выпячивали свою силу. Справочник СМАГИНА выполнял в этом отношении задачи японцев. Реальная сила японцев в целом и, в частности японская дивизия, была несравненно меньше чем сейчас».
Между тем Смагин был безусловно прав, указывая наличие в японской армии двух категорий дивизий — литер «А» и литер «Б». Случай с Гайлисом-Валиным — пример того, как по показаниям одного человека проводились аресты десятков людей, большая часть которых начинала давать признательные показания, оговаривая при этом новых лиц. А.Ю. Гайлис (Валин), приговоренный к расстрелу и расстрелянный в тот же день, 26 октября 1937 года, был реабилитирован 1 июня 1957-го.
Весной 1937 года следователи НКВД «раскручивали» дело «Польской организации войсковой», якобы действовавшей на территории Советского Союза. Арестовывали поляков, служивших в РККА, выбивали показания о принадлежности к организации и к работе на польскую разведку, требовали назвать соучастников. Арестованные, не выдерживая пыток, называли имена тех, с кем работали, с кем воевали на фронтах Гражданской. Фамилия Боровича как члена «ПОВ» появилась в показаниях арестованных сотрудников разведки, и участь дивизионного комиссара была предрешена.
«Мемо от 29.6.37: Рамзай отправил сообщение с указанием, что они все выражают глубочайшую симпатию ……(пропуск в тексте меморандума. — М.А.) и считают, что мобилизация всей партии на борьбу с диверсантами и врагами народа, партии и ее вождей — раздавит врагов раз и навсегда».
5 мая приказом наркома обороны Союза ССР по личному составу армии № 00106 «Заместитель начальника 2 отдела Разведывательного Управления РККА дивизионный комиссар БОРОВИЧ Лев Александрович освобождается от занимаемой должности и увольняется в запас РККА по статье 43 пункт “Б” Положения о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА».
Статья 43 пункт «Б» — «в аттестационном порядке по служебному несоответствию».
