В своей шпионской работе я был связан со следующими лицами, помимо указанных выше: БАУЗЕР — работник САВО, МЕЗИС БВО, ГИТИС, СТИГГА, ОЗОЛИН, АППЕ, ГРОДИС, САЛНЫНЬ, ГАЙЛИС (ВАЛИН), ФРЕЙМАН, ТАЛТЫНЬ, Кроме того, я был связан, как с участниками этой организации, с ГАЙЛИТОМ — бывш. комвойск, РИНКОМ — бывшим военным атташе в Японии и др., о которых я следствию покажу дополнительно.
Руководство организации и штаб военки имели связь с центром военно-фашистского заговора в армии, имея прямую договоренность, что после свержения советского правительства и установления фашистского строя в России, будут пересмотрены границы между Латвией и СССР, за счет уступок Латвии ряда пограничных пунктов, будет компенсирована помощь Латвией за их антисоветскую деятельность.
О моей шпионской работе, о сотрудничестве с английской, немецкой и латвийской разведками, о работе организации и моей антисоветской работе, об участниках организации, связанных со мной — более подробные показания дам дополнительно.
БЕРЗИН Ян Карлович
28. ХI-1937 года
г. Москва».
Из Протокола допроса арестованного Берзина Яна Карловича от 30 ноября 1937 года:
«ВОПРОС. 26 ноября (28-го. — М.А.) Вы в Вашем заявлении показали о том, что являлись одним из руководителей фашистско-шпионской латышской организации в СССР. Приступайте к показаниям.
ОТВЕТ. Да, как я уже писал в своем заявлении на имя Народного комиссара внутренних дел, я, действительно, являлся членом центра латышской националистической организации до момента своего ареста.
ВОПРОС. Ваша организация была шпионской. Это точно установлено.
ОТВЕТ. Да. С этого я и хочу начать свои показания, я был шпионом-агентом английской разведки, с которой я связался через латвийскую разведку. По заданию этих разведок и начал создавать подпольную националистическую организацию, состоящую из латышей, проживающих в СССР. Должен сознаться, что еще до того, как я стал англо-латвийским шпионам, я связался также и сотрудничал с немецкой разведкой.
ВОПРОС. Кто и когда Вас завербовал для шпионской работы в немецкой разведке?
ОТВЕТ. Завербован я был немецкой разведкой в 1930 году в Москве, когда я работал начальником Разведупра РККА. Как известно, в этот период значительно активизировались взаимоотношения германского рейхсвера и РККА. Из Германии присылались в СССР летчики и танкисты для обучения в военных школах в СССР. В Москву приезжали генералы рейхсвера, которые много и громко говорили о «восточной ориентации». Мне в этот период (зима и лето 1930 г.) пришлось несколько раз встречаться с находившимся в это время в Москве неофициальным германским атташе НИДЕРМАЙЕРОМ.
НИДЕРМАЙЕР вначале вел со мной переговоры об обмене агентурными данными по Польше и Франции и о возможности обсуждения оперативных вопросов между штабом РККА и штабом рейхсвера. Я лично считал возможным сотрудничество разведок РККА и рейхсвера, однако, это было отвергнуто Народным комиссаром по военным делам.
В беседе с НИДЕРМАЙЕРОМ я высказывал свое сожаление по поводу этого отказа от сотрудничества разведок, осуждая решение наркома. Я сказал тогда НИДЕРМАЙЕРУ, что если бы от меня это зависело, я бы сделал все возможное, чтобы не только сотрудничать с германской разведкой, но и целиком всему Советскому Союзу ориентироваться на Германию, — пойти на выучку к Германии.
Я высказал вначале в завуалированной форме свои взгляды: у меня к этому времени уже сложились антисоветские националистические взгляды, я считал, что латышам, работающим в СССР, следует искать путей к тому, чтобы вместе с другими антисоветскими силами свергнуть существующий режим и обеспечить развитие Латвии и большее влияние латышей на все дела в России. Я считал, что в этих планах Германия будет играть крупнейшую роль.
НИДЕРМАЙЕР в наших разговорах уловил эти настроения; в одной из бесед со мной, происходивших в Отделе внешних сношений НКО, он заявил мне, что считает целесообразным поддерживать со мной связь и практически осуществлять то сотрудничество разведок, в котором было отказано Народным комиссаром. Я согласился и фактически, по предложению НИДЕРМАЙЕРА, начал его снабжать имевшимися в моем распоряжении документальными и агентурными материалами, взамен от НИДЕРМАЙЕРА ничего не получая и не требуя.
Окончательно оформил мою вербовку приехавший в качестве германского атташе в СССР — генерал КЕСТРИНГ, который в одной из бесед сказал мне, что он знает о моих взглядах, знает, что я практически уже начал помогать Германии, и он предлагает мне впредь систематически информировать его не только по имеющимся у меня агентурным материалам Разведупра, но и вообще обо всем, что будет интересовать Германию по РККА, по положению в стране и т. д.
К этому времени я уже настолько запутался в этих моих связях с немцами и мои антисоветские взгляды и связи настолько активизировались, что я дал согласие КЕСТРИНГУ снабжать его нужными ему сведениями, став, таким образом, шпионом — сотрудником германской разведки. Это было в конце 1930 года.
ВОПРОС: — Какими шпионскими сведениями Вы снабжали германскую разведку?
ОТВЕТ: — Я передавал немцам, вначале через генерала КЕСТРИНГА, а затем по линии Разведупра через работавшего нелегально в Берлине БАСОВА-АБЕЛТИНА и МАКСА-МАКСИМОВА (немецкий шпион), целый ряд документов по организационным мероприятиям в РККА, по новой технике, сводки о внутреннем положении в СССР, о политико-моральном состоянии РККА. Должен указать, что я не имел прямого доступа к вопросам оперативных мероприятий РККА и сообщал немцам суть только тех проводимых мероприятий, которые мне становились известны. Кроме того, я снабжал германскую разведку всеми имевшимися в Разведупре данными о Польше, Чехословакии и Франции.
Особенно усилила свои требования ко мне германская разведка после победы фашизма в Германии.
Вначале (в первой половине 1933 г.) был период, когда в германском штабе существовала неразбериха в связи с уходом ШЛЕЙХЕРА и БРЕДОВА — фактического начальника германского разведуправления, но затем все пришло в порядок, и на меня начали нажимать с заданиями. Требовали от меня, главным образом, данных о технических частях РККА, танковых, авиации и т. д. Все, чем я располагал, я передавал немцам. Примерно с 1934 года требований ко мне стало предъявляться несколько меньше.
Я сейчас объясняю это тем, что к этому времени относится приход в Разведупр АРТУЗОВА и ШТЕЙНБРЮКА, которые, как я позже узнал, оказались немецкими шпионами. С ними я лично связан не был. Очевидно, германская разведка не считала целесообразным связывать меня с ними.
ВОПРОС: — Вы расскажите о Вашей предательской работе в части провала агентуры Разведупра в Германии.
ОТВЕТ: — Конечно, немцы усиленно требовали от нас — от меня и других участников нашей организации сведений о работе Разведупра по Германии. Надо прямо сказать, работу в Германии по линии разведки мы вели ничтожную, такую, чтобы можно было создавать видимость работы, фактически же СТИГГА, работавший резидентом, затем БАСОВ-АБЕЛТИН, МАКС-МАКСИМОВ, ВИТОЛИН — работавшие по линии РУ в Германии и БОЛОТИН, работавший в Разведупре по Германии, — все являвшиеся немецкими шпионами, обеспечивали интересы германской разведки, а я давал им полную возможность осуществлять задания германской разведки.
