Исходя из вышеизложенного и в целях дальнейшего упорядочения работы намечается следующий план агентурной работы в ЯПОНИИ. (Таблица с графами: «№№»; «Что сделать»; «К какому времени» — месяц; «Проверка исполнения». — М.А.)
1. Посылка нелегального резидента в КОБЕ. VII.
2. Реорганизация агентурной сети в КОБЕ. VII.
3. Организация радиостанции в КОБЕ. XII.
4. Организация сети в ХАКОДАТЕ. VII.
5. Посылка резидента по официальной линии в ДАЙРЕН. IX.
6. Развитие сети в ТОКИО и создание военно-политической
агентуры XII.
7. Устройство военного моряка в КОБЕ по линии СОВТОРГФЛОТА
для усиления морской разведки. VII.
8. Подготовка нового резидента в СЕУЛЕ для замены РОНА. VII.
9. Отправка японского переводчика в ТОКИО
для замены уезжающего К. IV».
Нелегальный резидент в Кобе так и не был послан — не нашли подходящей кандидатуры.
Распределение агентурной сметы на 1931 год выглядело следующим образом: $775200 в год («Если всё получим полностью»), в том числе для Японии $3000.
19 апреля 1930 г. Берзин доложил Ворошилову: «Сов. секретно. Срочно. …В течение ряда лет т. Примаков, находясь на зарубежной военной работе (Китай, Афганистан, Япония), проявил себя работником, небрежно и неэкономно относящимся к народным деньгам… Здесь же необходимо отметить, что наш аппарат в Японии до т. Примакова [К.Ю. Янель, С.М. Серышев, В.К. Путна] при меньших денежных затратах добывал больше ценных материалов, чем в период руководства этой работой т. Примакова. Назначение т. Примакова военным атташе и руководителем агентурной работы в Японии не внесло существенных улучшений ни в руководство нашего военного аппарата в Японии, ни по линии добычи агентурных материалов. Наоборот, за последние истекшие 6 месяцев отмечается ослабление в поступлении нужных материалов из Японии. Как руководитель агентурной работы, т. Примаков проявляет большую склонность к добыче и сбору сведений по линии дорогостоящих представительств и академического изучения экономических вопросов, явно недооценивая значение агентурной работы… Докладывая о вышеизложенном, прошу Вашего распоряжения об отозвании т. Примакова В.М. с должности нашего военного атташе в Японии и назначении на эту должность другого более соответствующего командира РККА». Резолюция Ворошилова: «Не возражаю подыскать заместителя».
В итоге Примаков покинул свой пост в июле 1930 г., а «заместитель» Александр Иванович Кук (Кукк)
[168] появился только в марте 1931 г. В промежутке между отъездом Примакова и прибытием Кука обязанности военного атташе исполнял Петр Петрович Панов.
За два месяца до отъезда Примакова, в мае 1930 г., на родину уехал помощник военного атташе при полпредстве СССР В.В. Смагин. 17 февраля 1934 года Генрих Ягода представил Сталину докладную записку, в которой в том числе сообщал: «В период пребывания Смагина в Японии в должности помощника военного атташе имел место установленный лично военным атташе т. Примаковым следующий случай. Капитан разведки Японского Генштаба Унаи, будучи в состоянии сильного опьянения, назвал в беседе с т. Примаковым особо законспирированный псевдоним Начальника Разведывательного Управления Штаба РККА тов. Берзина („Воронов“), по которому адресовалась из Токио совершенно секретная корреспонденция нашего военного атташата. Одновременно тот же капитан Унаи выболтал содержание одного из секретных докладов т. Примакова в Штаб РККА. Псевдоним „Воронов“ был в нашем военном атташате в Японии известен только т. Примакову и его помощнику Смагину. Т. Примаков сообщил об этом случае в Штаб РККА как о чрезвычайно подозрительном, но по существу это явление расследовано не было»
[169].
Иначе чем безосновательным оговором подчиненного этот донос назвать нельзя, и ему ещё предстояло сыграть свою роль.
С марта 1931 г. по начало 1932 г. должность военного атташе при полномочном представительстве СССР в Японии занимал А.И. Кукк. На его замену в феврале 1932 г. прибыл комдив Иван Александрович Ринк
[170].
