Зорге привлёк к сотрудничеству с разведкой № 109, китайца, «переводчика немецких инструкторов». Связь была перспективной, но над ней ещё следовало работать: «Он ещё относительно новый. У него ещё не выработалось достаточно доверия к нам. Поэтому сдержан и не систематичен [поставляет при этом нерегулярно и с большими задержками]. Главным образом боится, что может что-нибудь случиться. Требует особой обработки».
Из китайцев на Зорге «напрямую» замыкались уже упоминаемые № 1, 3, 14, 112 и 301, а также № 17 — «Известный сторонник Ван Цзинвэя… Рамзай работал с ним раньше очень тесно, но так как этот человек сильно испорчен [коррумпирован] и получает деньги от Т.В. Суна, Чжан Сюэляна и для всех, даже французов, работает, мы сократили связь с ним. Кроме того, у нас такие же хорошие связи имеются с лагерем “левых“».
В Китае, контролируемом нанкинским правительством лишь номинально, до начала 1934 г. шла внутригоминьдановская борьба и борьба отдельных милитаристов с центральным правительством. Против советских районов регулярно осуществлялись карательные операции. Продолжалась агрессия Японии, которая стояла у границ Северного Китая.
Всё вышесказанное предопределяло изменчивость и быстротечность политической и военной ситуации в Китае. В этой связи столь широкая география развертывания агентурной сети была более чем оправданна. Более того, для выполнения задач, поставленных Центром, этих связей было явно недостаточно.
Понимал ли сам «Рамзай» наличие серьёзных недостатков в организации агентурной сети? «Старые китайские сотрудники Абрама в прошлом (во времена тесного сотрудничества с китайской партией) имели широкие связи в партии, которые были впоследствии прекращены, но, полагаю, во многих случаях формально, так как китайцы в этом отношении чрезвычайно туго расстаются со своими традициями поддержания тесной связи с друзьями и однокашниками, а в особенности с родственниками, хотя бы и дальними. На эту черту китайских работников жалуются все, и об этом мне говорил ещё Рамзай», — отмечал «Макс» (Овадис-Чернов)
[175], который находился в Китае с конца февраля 1932 года «под крышей» представителя ТАСС.
Четкому соблюдению правил конспирации в работе китайских и не только китайских агентов, в шанхайской резидентуре при Зорге и после него не уделялось должного внимания. Тот же № 101 вспоминал в 1935 г., находясь в Москве: «Связи скорей были личные, нежели организационные. Секретной работе не уделялось никакого внимания. Семейная проблема не была разрешена. Так как наши кадры не были из лучших, то вопрос учебы становился тем более важным. И как раз здесь мы совершили большую ошибку. Мы работали и иногда неплохо работали, но нас никогда не учили. К тому же одна практическая проблема: мы были заняты. Технически нам не было разрешено встречать и знать друг друга, но фактически мы встречались и знали друг друга».
И ещё по поводу подбора кадров: «С самого начала подбор кадров не был достаточно тщателен. Но я думаю, этому мы не могли помочь. Мы должны были брать то, что могли, иначе мы ничего бы не имели. Но как раз, имея это в виду, мы должны были считать более важным организацию и технику конспирации, а как раз здесь мы совершили ошибку».
Итак, правила конспирации нарушались, создавались горизонтальные связи, основанные на семейно-клановых, корпоративных отношениях, в разведку приходили многочисленными семьями, где каждый был информирован о делах другого. Это объяснялось спецификой китайского общества 1930-х годов и существовавшими в нём взаимоотношениями. Казалось бы, такая агентурная сеть должна была порваться под напором спецслужб. Но этого не произошло. В том и состоял китайский парадокс, основанный на национально-психологических особенностях народа. Всё перечисленное являлось не только слабостью китайской сети, но и, как это ни странно, её сильной стороной. Агентурная сеть, основу которой составили ещё при Зорге семейные и корпоративные связи, плодотворно работала более четырёх лет, и происходившие время от времени локальные провалы не являлись следствием вышеперечисленных специфических сторон резидентуры.
Как член КПГ и ВКП(б), бывший инструктор Коминтерна, коммунист «Рамзай» строил агентурную сеть с широким использованием идейно близких элементов, а стоявшие перед ним задачи обуславливали массовый характер этой сети. Подбор и руководство агентурой из числа китайцев «Рамзай» осуществлял через китайских помощников резидента — групповодов, владевших английским и близких ему по духу людей. Но привлечению таких людей к сотрудничеству предшествовало в большинстве случаев изучение их при выполнении работы, которую поручал им Рихард, по переводу на английский китайских материалов. Именно в этот период между Зорге и будущими групповодами завязывались доверительные отношения.
В дальнейшем именно групповодам передавалась инициатива в создании и развитии агентурной сети. Окончательное решение чаще всего принимал резидент, но именно групповоды определяли горизонтальный характер сети, строившейся на семейно-клановых и корпоративных отношениях.
Отсутствие ощутимых провалов агентуры, как при Зорге, так и после него, вплоть до 1935 г. (провала «Абрама») объяснялось во многом и тем, что межмилитаристская и внутригоминьдановская борьба продолжались вплоть до начала 1934 г., что всячески затрудняло централизацию и координацию деятельности китайских спецслужб.
Правда, семейно-клановые и корпоративные связи таили в себе ещё одну опасность, с которой столкнулись резиденты уже после Зорге, когда речь зашла об освобождении резидентуры от существовавшего «балласта», когда надо было резать «по живому»: единственным средством существования у многих агентов были те весьма небольшие деньги, которые они получали от разведки. Поэтому в ряде случаев приходилось платить символические деньги людям, утратившим агентурные возможности.
Более того, бывшие агенты, озлобившись за «увольнение», могли попытаться свести счёты со своим руководителем.
Б. Связи из числа иностранцев. Эту категорию источников и агентов целесообразно рассмотреть применительно к связям сотрудников резидентуры: самого Зорге, «Пауля» (Римма) и «Джона» (Стронского). Радист «Зеппель» (Вейнгарт) и жена «Пауля» («Луиза») агентов на связи не имели.
У Зорге имелись источники среди круга лиц, занимавших заметное место и даже высокие посты в немецкой колонии, генконсульстве и т. п., а также разного рода связи. Среди таких лиц особое место занимала «Анна» — Агнес Смедли.
Зорге писал о ней: «№ 4. Анна: «Очень известная журналистка и писательница. Американка. Публика считает её радикальной и даже коммунисткой. Часто находится под полицейским наблюдением. Она была рекомендована Рамзаю ещё из Берлина. Впоследствии Р. втянул её в работу, она оказалась особенно ценным информатором, также вербовщицей. Она одна из наилучших знатоков политических условий Китая и имеет исключительно много связей по всему миру. Пролетарского происхождения. Во время войны работала в индийском революционном движении и в левой социал-демократии. Ей около 38 лет, сильно нервно больна и тяжёлый человек, хотя вполне надёжна и лояльна; готова с нами работать при всех условиях; всё же ценность её зависит, в значительной мере, от того человека, с которым она связана, без тесного личного отношения, носящего доверительный характер, её использование будет значительно ограничено. При соблюдении всех мер предосторожности (ввиду полицейского наблюдения) может быть использована в нашей работе, пригодна почти во всех странах, за исключением Индии и Японии. Говорит по-немецки и по-английски. Очень ценна». После замечания Центра «Рамзай», как известно, писал о себе в третьем лице.
