На «Пауля» замыкались: 1. № 10, Доктор (Гольпер), «служит только как хранилище денег. Мы избегаем связи с ним, ибо помогает нам сейчас, постольку поскольку может без особого напряжения заработать деньги». 2. № 11, Фишбейн, «старый эсер со связями во французской полиции и белогвардейских кругах». «Трус и очень медлительный и мало интересующийся», — характеризовал его Рамзай. Фишбейн выступал в качестве групповода № 35 и 36.
Под № 35 проходило двое: «Емельянов [?] и Оссаковский из французской полиции, белогвардейцы, известные ещё по Владивостоку. [№ 11 имеет некоторые, если не сказать твердые связи с обоими]. Оссаковский раньше имел хорошие связи с Рамзаем, Мёлленхофом и Бароном (де Сукантон. — М.А.)».
№ 36, «семёновские круги в Шанхае». «Раньше имелись хорошие связи посредством Барона, Власебского и Мёлленхофа».
К агентам-источникам из числа иностранцев следовало отнести № 6 (Войдт), № 9 (Фунакоси), № 11 (Фишбейн) и, возможно, источников № 11. В качестве агента, обеспечивающей агентуры, выступала № 8 (Урсула Гамбургер).
В целом же для функционирования агентурной сети требовалось изрядное число не только групповодов, но и связников, лишь немногие из которых упомянуты в «Характеристике».
Таким образом, через агентуру и доверенных лиц из числа китайцев и иностранцев Рихард Зорге получал достоверную информацию из военно-политических кругов как нанкинского правительства, так и противостоявших ему сил, что позволяло отслеживать динамику развития сложной внутриполитической обстановки в Китае. Информация поступала из окружения членов «центрального» и провинциальных правительств, штабов командующих войсками на юге и севере страны, в том числе из окружения Чан Кайши, Ван Цзинвэя, Чжан Сюэляна, Сунь Фо, Т.В. Суна (Сун Цзывэнь), Чэнь Цзитана, Чэнь Миншу, Чэнь Гунбо, Дуань Цижуя и других.
Согласно поимённому списку германских военных советников в Китае с указанием занимаемых ими должностей, составленным Зорге в 1932 г., к этому времени их было в Нанкине около 60 человек. Тех из них, с кем «Рамзай» поддерживал отношения, и от кого получал информацию, он обозначил под № 115, дав им обобщающий псевдоним «профессора». Среди перечисленных ниже советников не было агентов, при этом одни были хитры, осторожны и опасны, другие — простодушны и болтливы, но «дружбой» можно было «многое извлечь» из каждого.
«№ 115, профессора. Среди инструкторов больше всего годятся как для информации следующие: поручик Блёдхорн, совершенно молодой офицер рейхсвера, числящийся временно в отпуску и всё думающий о том, чтобы вернуться в рейхсвер. Исключительно интеллектуальный и образованный человек. Немного тип авантюриста, единственный, который при помощи усердной обработки мог бы быть привлечён близко к нам. Лично связан с Шлейхером, который его протежирует.
Круммахер, способнейший из них и доверенное лицо генерала Ветцеля, очень молчалив и осторожен, но дружбой можно многое извлечь из него.
Майор Котц. До войны был унтер-офицером, прост и болтлив. Любезностями к его жене можно обвести вокруг пальца. Отдаёт даже для просмотра свои работы по обучению китайских войск. Очень простодушный и очень болтливый.
Штреппель. Способный, но малообразованный старый офицер. Дружбой всё можно узнать у него.
Лётчик Лейманн, дружбой всё можно узнать у него.
Руф, топограф нанкинского правительства. Из дружбы даёт все сведения о топографической съёмке для просмотра и объясняет подробности методов работы. Он очень хитрый и очень опасный человек.
И так ещё многие, у которых дружбой можно извлечь многое. Всё зависит от личных качеств человека, связанного с ними, через них можно связаться также с переводчиками».
«Всё зависит от личных качеств человека» — ключевая фраза, определявшая успех Зорге и в Китае, и в Японии.
Капитан Эрих Блёдхорн, майор Рихард Котц и обер-лейтенант Курт Штреппель состояли при армейской инспекции. Капитан Фридрих Круммахер являлся адъютантом главы группы германских военных советников в Китае генерала от инфантерии Георга Ветцеля. Обер-лейтенант Отфрид Лейманн был приписан к военному министерству, а картограф обер-лейтенант Ганс Руф — к главному генеральному штабу.
«Рамзай» продолжал поддерживать отношения и с бывшими германскими военными советниками. Среди них обер-лейтенант Фридрих Мёлленхоф, капитан Симон Эберхард, летчик Бриль. Все трое отмечены в «Характеристике».
№ 302, «бывший немецкий инструктор Мёлленхоф. Ушёл с нанкинской службы, чтобы связаться с японцами и Семёновым. Связан с Араки, очутился в бедственном состоянии, ибо Араки и Семёнов оставили его в Дайрене ни при чём. По нашему мнению, совершенно деклассирован, но чрезвычайно интеллигентен. Только Рамзай мог бы его использовать, к которому он питал приятельские чувства. Теперь через № 6 (Войдт. — М.А.) к нему подойти не целесообразно».
№ 46, «бывший немецкий инструктор капитан Симон Эберхард. Теперь издатель немецкой газеты в Шанхае с хорошими связями с остальными инструкторами. Хороший военный специалист. Ярый немецкий националист, который может быть полезен для информации и для военной экспертизы».
№ 47, «бывший нанкинский лётчик Бриль. Теперь совершенно деклассирован».
Все вышеперечисленные германские военные советники были личной связью «Рамзая», и он поддерживал с ними доверительные отношения: никому другому они не могли быть переданы, хотя делалась попытка использовать для этой цели Войдта.
Зорге руководил резидентурой в течение двух с половиной лет. Работать ему пришлось в сложнейшей внутриполитической обстановке, и всё же он добился значительных результатов. Это вынужден был признать и «Абрам»: «Он начал свою деятельность буквально на голом месте, работал в условиях весьма затруднённой связи с Центром и всё же добился определённых результатов, заложив основу нашего нелегального разведывательного аппарата в Китае. Слабости и недостатки созданного Рамзаем агентурного механизма не могут умалить того, что им было сделано». Об этих результатах и о том, как «Абрам» ими распорядился, речь ещё впереди.
Конкретные задачи ставились резидентуре в шифрованных радиограммах. Зорге отправлял по рации не только информацию, отвечавшую на запросы Центра, но и сведения, которые, по его мнению, необходимо было срочно довести до Разведупра и руководства страны.
Комплекс же задач на перспективу формулировался в письмах, отправлявшихся почтой. Полугодовые задания по информационной работе приходили в резидентуру, как правило, с большим опозданием. Владея ситуацией, можно было сформулировать универсальное, ёмкое задание, не подверженное влиянию времени, не отвлекаясь при этом на частности. В бытность Зорге резидентом такая попытка была предпринята всего один раз, однако задание было возвращено на доработку и до Шанхая так и не дошло.
Почтой Зорге отправлял материалы и доклады, освещавшие поставленные вопросы или же представлявшие интерес для Москвы. Анализ его материалов и шифртелеграмм, позволяет заключить, какие вопросы Зорге освещал в 1932 году
[176]:
