Ей предстояло разрешить финансовые противоречия между компартией США и финским рабочим союзом — задача, по сути, невыполнимая. «Компартия США постоянно нуждалась в деньгах. В нее входили в основном рабочие-иммигранты, и взносы они платили далеко не всегда. Коренные американцы вступали в партию редко. Зато бесчисленные иноязычные клубы и союзы, в которых иммигранты встречались, чтобы поговорить на родном языке о своей родине, были богатыми организациями. Почти у всех выходцев из Европы были свои национальные союзы в Нью-Йорке и их филиалы во всех крупных городах страны. Многие имели гораздо больше средств, чем компартия, поэтому коммунисты стремились привлечь эти организации в партию. Тогда финансовую помощь, регулярно поступавшую от Коминтерна, можно было бы сократить. Но пока что в партию вступали только еврейские организации.
Коммунисты очень интересовались и финским рабочим союзом. Это была разветвленная, богатая, в основном неполитическая организация. Штаб ее находился в Нью-Йорке, а филиалы во всех районах США, где жили финны. Союзу принадлежало большое здание “Хаал“ в восточной части Нью-Йорка…
Партия, например, проводила в «Хаале» партийные собрания, но платить за аренду помещения отказывалась. Коммунисты также требовали, чтобы каждый член финского союза, принятого в партию как коллективный член, платил партийные взносы, и чтобы финны выписывали «Дейли Уоркер» независимо от того, знают они английский или нет. Такое отношение вызывало среди финнов вполне понятное недовольство»
[263].
«Деятельность Айно в федерации финских рабочих не способствовала сближению этой федерации с компартией США. И по настоянию руководства компартии она была отозвана в Москву. Однако Айно больше не хотела возвращаться в аппарат Коминтерна, где к тому времени атмосфера революционного энтузиазма, которым отличались первые годы существования этой организации, уже давно сменилась затхлым бюрократическим духом канцелярии, усердно выполнявшей директивы, поступавшие от сталинского окружения. Не хотела Айно возвращаться и к мужу, которого, по-видимому, давно разлюбила и к которому испытывала неприязнь»
[264].
«Как выехать, и побыстрее, из СССР? С каждым днем становилось все яснее — надо торопиться, — напишет в своих воспоминаниях А. Куусинен. — Я снова обратилась за советом к Ниило Виртанену
[265]. Он сказал, что четвертое управление армии подыскивает людей, знающих языки и имеющих опыт работы за границей. Управление занималось военной разведкой, руководил им генерал Ян Берзин. Виртанен был с ним знаком, считал его способным руководителем разведки и обещал мне устроить с ним встречу. Берзин был латыш, с шестнадцати лет участвовал в революционном движении, был арестован в 1906 году и избежал смертной казни только потому, что был несовершеннолетним. Из сибирской ссылки бежал, чтобы продолжить нелегальную революционную деятельность. После 1917 года Берзин примкнул к Троцкому, командовавшему тогда Красной Армией. Таков был человек, который, по словам Виртанена, примет меня с распростертыми объятиями»
[266].
Из показаний Берзина на допросе от 7 февраля 1938 года: «КУУСИНЕН в РУ на работу рекомендовал быв. представитель финской Компартии МАННЕР, а также сам КУУСИНЕН. В связи с тем, что после провала в Финляндии резидентши «Марии» — ТЫЛТИН там не удавалось восстановить агент. сеть и в РУ не было подходящих людей для вербовки в Финляндии, я обратился в финсекцию ИККИ к МАННЕРУ с просьбой дать РУ работника, хорошо знающего Финляндию и имеющего солидные связи среди финской интеллигенции для того, чтобы его использовать в качестве вербовщика; такую же просьбу я лично повторил и КУУСИНЕНУ. Через несколько месяцев МАННЕР прислал ко мне Айно Андреевну КУУСИНЕН, рекомендуя и как весьма подходящую для этой работы и имеющую большие связи в Финляндии лично. Из разговора с самой КУУСИНЕН выяснилось, что она ранее работала по линии ИККИ в Зап. Европе и в последнее время в Сев. Америке, где проводила агит. и организ. работу среди финской эмиграции. Она дала согласие на предложенную работу, но указывала, что в Финляндию ехать не может, там ее слишком хорошо знают, но вербовочную работу может вести из Швеции, где у нее также имеется ряд знакомств, как у писательницы и общест. деятельницы и откуда ей нетрудно будет установить связи с финнами в самой Финляндии.
Узнав, что она быв. жена КУУСИНЕНА, я спрашивал у самого КУУСИНЕНА: прислана ли она с его ведома, считает ли он подходящей для работы в РУ и можно ли ее использовать. Он дал о ней хороший отзыв и рекомендовал для работы. Хороший отзыв дал и ПЯТНИЦКИЙ, которого я спрашивал о причинах освобождения КУУСИНЕН от работы в ИККИ. Причиной ухода КУУСИНЕН из ИККИ ПЯТНИЦКИЙ указал то обстоятельство, что КУУСИНЕН (он) женился на другой и что в связи с этим создалось «неудобное положение».
КУУСИНЕН я передал в агент. отдел для подготовки к вышеуказанной работе на Финляндию. Однако, когда весной 1934 г. в РУ моим заместителем по агентуре был назначен АРТУЗОВ, а вместе с ним пришли для подкрепления агент. кадров РУ ШТЕЙНБРЮК и КАРИН — они, переговорив с КУУСИНЕН «Ингрид», решили переориентировать ее на Д/Восток и передать 2-му отделу (КАРИНУ). Я против этого не возражал, т. к. в 1934 году целиком «заворачивал» АРТУЗОВ, стремясь меня от нее постепенно изолировать. По плану АРТУЗОВА КУУСИНЕН должна была в Швеции “легализоваться“ как журналистка, получить паспорт, представительство от шведских газет или журналов, написать несколько “теплых“ статей о Японии в шведской печати или выпустить соответствующего содержания брошюрку с тем, чтобы после приезда в Японию выдать там себя за японо-финскую журналистку из Европы. С этим планом я согласился. Пробыв в Швеции довольно длительный подготовительный период, получив паспорт и выпустив книжку по Японии, КУУСИНЕН отправилась через Западную Европу в Шанхай и далее в Японию. Уже первые шаги ее в Шанхае, а затем ее первое посещение Японии показали, что вся эта комбинация не дает результатов. КУУСИНЕН «Ингрид», насколько помнится, уже в Шанхае столкнулась с каким-то прежним знакомым, и ее попытки завязать необходимые связи в Шанхае, тем паче в Японии, куда она ездила, не дали результатов. Возник вопрос о ее отзыве.
В таком положении было с ней дело, когда я сдавал дела Р.У. УРИЦКОМУ весной 1935 года. УРИЦКОМУ я высказал свои сомнения насчет использования КУУСИНЕН «Ингрид» на Д/Востоке, и советовал вернуть для использования в Зап. Европе».
Из «Характеристики на пом. резидента- вербовщика под кличкой “Ингрид” (новый псевдоним Куусинен, полученный ею в 1935 г. — М.А.) — Куусинен Айно Андрееевну» от 25.10. 1937 г., составленной в 7-м отделении 2-го отдела Разведупра:
