– Ну, должен же кто-то заниматься подобными вещами. Но это, конечно, не для меня. Подумать только – крики, кровь и все такое. Да ни за что на свете.
– Значит, это хорошо, – твердо сказала Бим, – что есть такие люди, как Сикстен. Что бы мы делали, если бы каждый относился этому, как ты? – и она тут же сама себе ответила: – Наверное, работали бы баристами.
У Сигне сделался кислый вид. Она попыталась улыбнуться:
– Я так рада за тебя, Бим, – сказала она. – Наконец-то ты кого-то себе нашла.
Матери о Сикстене Бим рассказывать не собиралась, но потом получилось так, что Бим пришлось одолжить ей свой телефон. В тот раз Элвиния забыла мобильный у подруги, и Бим, даже не вспомнив о Сикстене, предложила ей свой. Телефон был нужен Элвинии для звонков по работе – она как раз ждала подтверждения важного заказа, на реставрацию персидских ковров для одного роскошного отеля в Копенгагене, и в тот день ей должна была позвонить агент со стороны датчан. И, поскольку Элвиния не собиралась быть в офисе целый день, то ей нужно было дать агенту номер мобильного.
– Я знаю, тебе непросто будет без телефона, Бим, но можно я возьму его у тебя всего на денек? Я тебе верну его вечером, только дай мне добраться до Кэтрин, и я заберу у нее свой. Обещаю, правда.
– Конечно, – сказала Бим, вручая ей телефон. – Постарайся держать его на зарядке – он быстро садится.
О фотографии Бим вспомнила уже только днем, сидя на лекции по психологии интервью. Одолжить телефон – это не то же самое, что одолжить кому-то свою жизнь, подумала она, даже если этот «кто-то» – твоя собственная мать. Не станет же она читать твою переписку или смотреть на твои фотографии – если, конечно, не нажмет случайно не на ту кнопку, а именно это матери и делают. «А это что за кнопочка, дорогая? Ах, фотографии…»
Увидев тем вечером мать, Бим сразу поняла, что та обнаружила фотографию Сикстена. Элвиния посмотрела на нее тем самым, таким знакомым взглядом, каким смотрела на Бим, когда считала, что у нее есть повод для упрека – как правило, в том, что Бим себя от нее изолирует. «У нас не должно быть друг от друга секретов, – говорил этот взгляд. – А ты…»
Но почти сразу упрек во взгляде сменился заговорщическим видом – какой бывает у родителей, когда они обнаруживают, что их ребенок совершил нечто совершенно выдающееся, но из скромности умалчивает о своих достижениях. Например, когда мать узнает, что ее дочь приняли в университетскую лыжную команду, хотя вышеупомянутой матери прекрасно известно, что дочь – довольно средняя лыжница; или, скажем, ей сообщают, что дочь, оказывается, участвует в конкурсе «Девушка года»; или, как в этом случае, – что дочери удалось наконец найти симпатичного парня без татуировок или пирсинга на лице.
– Скажи-ка, – лукаво спросила Элвиния, – этот твой новый молодой человек – как его зовут?
Бим отвела взгляд. По натуре она была человеком честным, а матери вообще не лгала никогда. И все же она просто не могла заставить себя рассказать все как есть – это прозвучало бы так странно, будто какое-то ребячество. Она сказала себе, что ей с самого начала не стоило это делать, что придуманная ею история неизбежно обрастет излишними сложностями и так или иначе приведет к неловкой ситуации. Но было уже слишком поздно – сделанного не воротишь, – и, что бы она теперь ни сказала, все будет ложью, кроме честного признания. Так что, скажи она матери, что это просто парень, которого она встретила случайно и что между ними ничего нет, – на первый взгляд это было бы правдой, но неизбежно ввело бы мать в заблуждение.
– Сикстен, – сказала она. – Его зовут Сикстен.
Не то чтобы она собиралась произнести именно эти слова, но они вырвались у нее с неуклонностью железнодорожного состава, следующего по рельсам.
Мать улыбнулась. Она чуть было не сказала: «Вот так совпадение!», но вовремя остановилась. Здесь нужно было действовать с осторожностью. Так что вместо этого она спросила:
– И чем же Сикстен занимается? Ты с ним в университете познакомилась?
– Он студент, медик, – промямлила Бим. А потом добавила: – Мам, тут нет ничего серьезного. Мы просто хорошие друзья.
Элвиния кивнула:
– Да, конечно. Все еще впереди. Но я должна сказать: я очень рада, что ты нашла себе… друга. Приведешь его как-нибудь в гости? К ужину, например?
– Он очень занят. Он же на медицинском.
Элвиния поспешила с ней согласиться:
– О, я знаю. Я когда-то встречалась со студентом-медиком – тысячу лет назад, конечно; задолго до того, как познакомилась с твоим отцом. Он был вечно занят. Иногда даже учебники с собой на свидание брал.
Бим, которой страшно хотелось сменить тему, поспешно подхватила:
– И что же с ним случилось?
– Стал, что ли, кардиологом. Видела его как-то на открытии галереи – это была какая-то текстильная выставка. С ним была его жена. Она, кажется, преподает рисование. Симпатичная женщина.
– А он очень изменился?
– Не особенно. Некоторые люди всю жизнь выглядят примерно одинаково, верно? Пара морщинок здесь, пара морщинок там, но лицо, в общем, остается прежним. А у кого-то лицо с годами будто обвисает. Дело, наверное, в гравитации.
Бим рассмеялась:
– Только не у тебя, мам.
– Как это мило с твоей стороны.
Опасность миновала. Она солгала два раза – из самых лучших побуждений, – но эту ложь можно будет исправить. Бим приняла решение. С Сикстеном будет покончено.
Неделю спустя, когда они с подругами сидели в университетской кафешке, Линнеа Эк сказала Бим, что она собирается устроить у себя на квартире вечеринку – ничего особенного, всего несколько близких друзей – и что ей хотелось бы видеть у себя Бим.
– Приводи с собой Сикстена, – сказала она. – Нам всем страшно хочется с ним познакомиться.
Бим замялась, но ответила:
– А когда вы думаете это устроить?
Предлог будет выдумать совсем не сложно – все уже знали, что у Сикстена на работе скользящий график.
Но ответ Линнеа лишил ее этой возможности:
– Тебе решать. Я поговорила с Сигне и Матильдой, и они сказали, им любой день подойдет. Так что вы – то есть ты и Сикстен – можете сами выбрать дату. Нас это полностью устроит.
Бим лихорадочно пыталась что-нибудь придумать. Вот они, те непредвиденные ею сложности, сказала она себе. Ей нужно было «порвать» с Сикстеном как можно скорее.
И она сказала первое, что пришло ей в голову:
– Сикстен уехал на Северный полюс. На прошлой неделе.
Линнеа в полном недоумении уставилась на подругу.
– На Северный полюс? На настоящий Северный полюс?
– Ну, не на сам полюс, конкретной точки ведь не существует. Но тоже в Арктике.
– Да, мне это известно, – резко сказала Линнеа. – Я не дура. Но что он делает в Арктике?
