Анна вошла в кафе пять минут спустя.
– Как здорово, – сказала она. – Ты занял наш столик.
Ульф сообщил ей, что как раз об этом он только что думал.
– Столик-то на самом деле не наш, – заметил он.
– А должен бы, – ответила Анна. – Мы ходим сюда уже не первый год.
Ульф посмотрел в окно.
– Обладание, – задумчиво проговорил он. – Как там говорят: «обладание – это все»? – Он посмотрел на Анну. – Так кто же обладает Швецией?
– Не понимаю, что ты хочешь сказать.
– Люди, которые владели ей в прошлом, или люди, которые живут здесь и сейчас?
Она настороженно посмотрела на него.
– Об этом никто не любит говорить, верно?
Он согласился – никто и в самом деле не любил.
– Мне кажется, верно и то, и это, – сказал он. – У прошлого есть свои права, но оно должно признавать, что настоящее устроено совсем по-другому.
– И вести себя цивилизованно?
Ульф кивнул:
– Именно.
– Вести себя по-шведски?
Ульф рассмеялся:
– Да, точно. Вести себя по-шведски.
– То есть?
Дать этому определение не так-то просто, подумал Ульф. И вместе с тем он прекрасно знал, что это такое – типичное шведское поведение, и всегда мог его распознать.
– Вести себя цивилизованно по отношению к другим, так я думаю.
Анна приняла деловой вид. Социальная философия – это прекрасно, но их ждала работа.
– И это, кстати, напомнило мне о нашем нынешнем деле, – сказала она. – Информация от Блумквиста.
Ульф спросил, что она думает по этому поводу. Анна нахмурилась.
– Встречаться одновременно с двоими… О чем она только думала?
Ульф пожал плечами:
– Я никогда не понимал, зачем люди это делают. Или зачем вообще кому-то это может понадобиться.
– Разнообразие, – ответила Анна. – Человек тебе надоел, но разрывать отношения тебе не хочется. Появляется кто-то еще, и ты понимаешь, что тебе с ним хорошо. Мне кажется, это довольно понятно.
– А как бы ты поступила сама? – спросил Ульф. Вопрос вырвался у него сам собой, и он немедленно пожалел об этом. Она могла понять его совершенно неправильно – как приглашение, как намек – несмотря на тот разговор, который случился у них несколько дней назад.
Но этого не произошло, и Ульф почувствовал облегчение.
– Я бы так делать не стала, – ответила она. – Но, опять же, люди обычно говорят, что не станут чего-то делать, пока… пока этого не сделают. – Она подняла на него взгляд, и некоторое время они смотрели друг другу прямо в глаза.
Ульф почувствовал, что этому растянувшемуся мгновению пора положить конец. Иначе он скажет то, что, как он думал, он никогда не скажет.
– Что ты об этом думаешь? – спросил он. – О том, что тут происходит. Если у Бим…
Она подняла руку:
– Погоди, давай посмотрим на это с другой стороны. Кто тут чего может хотеть. Или, скорее, что мы по этому поводу думаем.
– А потом прикинем все наоборот, – предложил Ульф. – Потому что на самом деле люди часто хотят чего-то противоположного тому, чего, как мы думаем, они хотят.
– Или подумаем о том, кто они вообще такие – на тот случай, если мы и вовсе ищем не там, где надо.
Поразмыслив, Ульф понял, что Анна права. Когда Блумквист впервые упомянул о роли Бим в этом деле, Ульф сразу подумал, что это могло быть как-то связано с исчезновением Сигне. О двух ее молодых людях им не было известно ровно ничего, но когда исчезала молодая женщина, беседовали в первую очередь с тем, с кем она встречалась – особенно если, как в этом случае, они незадолго перед этим разошлись.
Здесь, конечно, было целых два молодых человека, которые испытывали к Сигне не слишком добрые чувства. И, с точки зрения Ульфа, если с ней действительно что-то случилось, то подозрение первым делом падало на них.
Он решил поговорить об этом с Анной.
– Два обманутых молодых человека – что ты об этом думаешь?
– Возможно, – ответила она. – Помнишь тот случай, который мы расследовали три года назад – когда исчезла та гримерша, а нашли ее, в конце концов, на дальнем севере…
– …под вечной мерзлотой.
– Да, под вечной мерзлотой, – сказала Анна. – Это было дело рук ее молодого человека, верно ведь? Он работал на полярной станции. Обнаружил, что она изменяет ему с тем телевизионным продюсером – он еще снимал передачи о дикой природе; была одна о северных оленях, помнишь?
Ульф помнил – как и само дело. Он тогда провел на севере две недели – в тот раз его сопровождал Карл, потому что Анна не могла так надолго оставить детей. Он помнил, как откапывали тело – грохот пневматических буров на фоне царившей в тундре тишины; и как наконец они нашли то, что искали; и ту мысль, которая всегда приходила к нему в подобных обстоятельствах: что это тот самый момент, когда конец чьей-то вселенной становится очевидным: не вселенной жертвы, а тех, кого она оставила позади, ее родных. Его печалил тот факт, что люди могли добиваться подобного результата, зная – или имея возможность представить, – какое горе это принесет семье жертвы. Конечно, тем, кто совершал подобные вещи, обычно не хватало некого морального воображения – они не могли понять, каково это будет, просто потому, что не имели такой способности. Ждать от них, что они поймут – и посочувствуют, – было все равно что просить слепого увидеть радугу.
Ульф помахал официантке, чтобы она приняла у них заказ.
– Так ты думаешь, нам нужно вызвать этих молодых людей?
– Да, – ответила Анна. – Нужно, чтобы Блумквист сообщил нам все, что о них знает. Он сказал тебе, в какой кофейне работает тот, первый?
Ульф ответил, что нет.
– Блумквисту нравится придерживать информацию. Мне кажется, он терпеть не может, когда его отстраняют от расследования.
– Но это же не его дело, – указала Анна.
Ульф ответил, что Блумквист смотрит на это по-другому.
– Мне кажется, он чувствует себя обиженным. Он уже два раза пытался перевестись в Следственное управление, но каждый раз ему отказывали. Кто-то сказал мне, что у него дислексия.
– В наши дни это не должно быть препятствием.
– Нет, – сказал Ульф. – Казалось бы. Но мне рассказывали, что на своем рапорте он написал «УС» вместо «СУ». Подозреваю, это ему никак не помогло.
Анна улыбнулась.
– Бедняга Блумквист. – Она глянула на часы. – Может, мы его сюда позовем – если у него найдется время?
– Попытка не пытка, – сказал Ульф, доставая из кармана телефон. Набирая номер, он рассказывал Анне о результатах визита к полковнику.
