– Разборка бомб? – переспросила Линнеа.
Блумквист кивнул.
– Подробности вы скоро узнаете, – сказал он.
– Скорее всего, во время чистки картошки, – добавил Ульф.
Блумквист метнул на него укоризненный взгляд:
– Хотелось бы думать, что наша армия гораздо просвещенней в вопросах здорового питания.
Линнеа явно ничего не понимала – и выглядела крайне несчастной.
– Мне правда ужасно жаль, – сказала она. – Я это сделала только потому, что меня попросила Бим.
Ульф нахмурился.
– Погодите-ка, – сказал он. – Бим вас попросила? Бим?
– Да, она хотела, чтобы вы подумали, будто Сигне срежиссировала свое исчезновение – ей назло. А потом бы вы ее арестовали. Бим не подумала, что вы станете арестовывать меня.
– Но это же вы подали ложное заявление, – отметил Блумквист.
Линнеа отвела взгляд.
– Может быть, – сказала она. – Но это Бим все придумала.
– Это просто идиотизм какой-то, – сказал Ульф.
Анна отвела Ульфа в сторонку.
– Думаешь, нам стоит продолжать? – шепотом спросила она.
Ульф замялся. Он бросил взгляд на двух девушек, которые глядели друг на друга в замешательстве и тоске. И принял решение. Виновные получали прощение – не всегда, но бывало, – так должно было существовать прощение и для обыкновенной глупости.
– Послушайте, – сказал он. – Вы, все трое, вели себя исключительно неразумно – это еще мягко говоря.
– Я бы сказал: глупо, – вставил Блуквист.
– И это тоже, – согласился Ульф. – Но, думаю, мы можем закрыть глаза на это дело, если каждая из вас даст обязательство, что вся эта чепуха закончится здесь и сейчас. Никаких больше походов в полицию с идиотскими историями. Никаких больше свар, не важно из-за чего – то есть вообще никаких. Вам понятно?
Девушки уставились на него в полном недоумении, которое, впрочем, быстро сменилось бурной радостью.
Долго задерживаться после этого они не стали, а вышли на улицу, обратно к «Саабу». Блумквист улыбался.
– Ну что ж, – сказал он. – Это дело мы разгадали.
Ульф ничего на это не ответил. Он совсем не был уверен, что они чего-то там разгадали. Не был уверен, что они вообще добрались до сути дела, в чем бы оно ни заключалось.
– Неясностей не осталось? – Его вопрос предназначался Анне, но Блумквист, сидевший сзади, принял его на свой счет.
– Нет, никаких, – ответил он в голос с Анной, которая одновременно произнесла:
– Да, полно.
Ульф не стал развивать эту тему. Они подбросили Блумквиста до его участка, а потом, по просьбе Анны, заехали в бассейн, забрать ее девочек с занятий по плаванию, поскольку машина Анны понадобилась ее мужу. Ульф уже был знаком с девочками, и они без особого стеснения принялись пересказывать ему впечатления от сегодняшней тренировки, задыхаясь от волнения и перебивая друг друга. Ульф слушал их вполуха; он все продолжал думать о сегодняшнем визите на квартиру Линнеа. Было там кое-что, одна странная вещь, которую он заметил, но не обратил тогда особого внимания. Теперь эта странность опять всплыла у него в памяти: рядом с креслом стояла пара мужских ботинок. Тогда он их едва заметил, но сейчас не мог выкинуть их из головы. Что они там делали?
Дождавшись краткой паузы в потоке сознания девочек, он сказал Анне:
– Та квартира…
– Да, что с ней?
– Там около кресла стояла пара ботинок.
– Да, – ответила она. – Я тоже собиралась с тобой об этом поговорить. Я их заметила – и все думала, заметил ли их ты.
Ульф глянул в зеркало заднего вида. Девочки, казалось, были полностью поглощены каким-то журналом.
– Что ты думаешь? – спросил он.
– Там были мужчины.
Он метнул на нее вопросительный взгляд:
– Мужчины?
– Это были два левых ботинка, – ответила Анна. – Когда я их заметила, мне это показалось немного странным. Если есть два левых ботинка, значит, где-то еще есть два правых. Две пары ботинок – четыре ноги – двое мужчин.
– Так что же двое лиц мужского пола делали в этой квартире – и почему девушки их от нас спрятали?
Для Анны ответ был очевиден:
– Потому что у них что-то происходило, – ответила она. – И им не хотелось, чтобы мы узнали, что именно.
Ульф вздохнул.
– Так я и знал, – сказал он. – Так я и знал, что в этом деле кроется гораздо больше, чем может показаться с первого взгляда.
– Ты прав, – отозвалась Анна. – Но, как мне кажется, мы с тобой тут мало что можем поделать – в основном потому, что непонятно, с чем именно надо что-то делать.
– Ну, может, это и вовсе не наше дело, – заметил Ульф. – В конце концов, мы не можем решить все мировые проблемы.
– Да уж, – ответила Анна. – Наши задачи как следователей строго ограничены.
– Мы не добрые феи, – продолжил Ульф.
– И не ангелы мести.
Они молча поехали дальше. Ульф посмотрел вверх, в небо. Он вдруг почувствовал внезапный прилив неописуемого счастья, сам не слишком понимая почему. Может, потому, что Анна была здесь, рядом с ним, или из-за чего-то совершенно другого? Этого он понять не мог, но тут ему вспомнилась одна вещь, которую он узнал о счастье – давно, еще много лет назад. Что для счастья нужно просто чувствовать себя счастливым; не важно, утверждали философы, что ты не понимаешь причин своего счастья, – важно то, что ты его ощущаешь. Только это и имеет смысл.
А потом ему пришло в голову: что, если те два ботинка принадлежали молодым людям Сигне? Что, если эти ребята были там, в квартире, когда они с Блумквистом и Анной позвонили в дверь? Блумквист сказал, что он разговаривал с одним из них, но с тех пор прошло уже несколько дней. Какую роль они играли во всей этой неразберихе?
– Я тут думаю об одной маловероятной возможности, – сказал он Анне.
– Не надо, – ответила она. – Просто не надо, – а потом добавила: – Потому что маловероятные вещи часто становятся гораздо более вероятными, если начать о них думать. А это только создает сложности в жизни.
Он еще над этим поразмыслит, сказал он себе сам. Попозже. Не сейчас.
Глава 14
Ликантропия
На следующее утро Ульф должен был ехать в тот городок, где ему предстояло расследовать дело, доверенное ему комиссаром Альбёргом. Он приехал в контору пораньше, с тем чтобы выехать еще до десяти. Карл был на месте; к тому времени, как пришел Ульф, он уже добрый час сидел у себя за столом. Анна должна была появиться немного позже, как и Эрик, который обычно приходил на работу последним, а уходил первым.
