– …понимаете ли, – говорил тем временем Блумквист. – Нужно следить за теми местами, которые притягивают солнечные лучи, – например, нос: обязательно нужно следить за носом. Потом еще есть уши. Если вы пойдете к дерматологу, то он или она – потому что мой дерматолог, например, это дама – сделают вам общий осмотр, и этот осмотр обязательно будет включать верхушки ушей. Вы когда-нибудь видели моряков? То есть яхтсменов, потому что профессиональные моряки, которые служат на торговых кораблях, как правило, мало бывают на солнце, но что до яхтсменов, то обратите как-нибудь внимание на их уши. Нет, правда, я не шучу – один только взгляд на верхушки ушей, и вы заметите следы солнечных ожогов…
Всё только Север, думал Ульф, только Север. А потом еще была Северная Америка – в первый раз он там побывал, когда был еще студентом в Лунде и сумел купить билет подешевле. Но полетел он тогда в Канаду и там двигался в основном на север – будто его гнал какой-то инстинкт. Он тогда добрался до Йеллоунайфа, где проработал месяц барменом, а потом на вырученные деньги пропутешествовал еще месяц. Он был полон решимости повидать Штаты, но так и не забрался южнее Миннесоты и Висконсина – самой северной части страны. Принимали его там очень радушно, во многом потому, что в тех местах жило много скандинавов, и не успел он оглянуться, как пора уже было возвращаться домой. До Нового Орлеана он так и не добрался – хотя ему очень хотелось, не потому что Север вновь одержал над ним верх. Однажды он обязательно туда поедет. В Южную Америку. Или, может, в Индию, или даже в Австралию, где у него была одна дальняя родственница, жившая в Дарвине, – она как-то была проездом в Мальмё и пригласила его к себе, в свойственной австралийцам дружелюбной манере. «Приезжайте на сколько захотите, – сказала она тогда. – Да хоть на всю жизнь – многие так и делают. Так никогда домой и не возвращаются». Интересно, как это будет, задумался он. Тепло. Солнце. Надо бы только поосторожнее с прямыми солнечными лучами, конечно, как говорит Блумквист… И это еще не всё. Он задал родственнице вопрос насчет крокодилов, и она сказала, что у них в округе они действительно водились, но что она лично видела их на свободе всего несколько раз, хотя как-то, рассказывала она, они были на пикнике, и один крокодил сидел в речке, и поэтому им пришлось переехать подальше от берега, просто на всякий случай. У нее был друг, сказала она, который знал человека, которого, в свою очередь, чуть не съел морской крокодил, но он – этот человек – в то время был нетрезв, а встречи с крокодилами почему-то довольно часто случаются, когда ктонибудь навеселе.
– Крокодилы, – внезапно произнес он.
Блумквист, который в это время как раз рассказывал об опасностях, которые таят в себе салоны для загара, осекся, не закончив фразы.
– Крокодилы? – переспросил он.
– Да, – ответил Ульф. – Я тут просто подумал. Вы ведь о солнце говорили, правда? По крайней мере, несколько минут назад это было солнце, и я вспомнил о крокодилах. Вы когда-нибудь видели крокодила, Блумквист?
– В зоопарке, – ответил полицейский. – Они просто лежали, и всё. Ничего особенно больше не делали. Знаете, они же хладнокровные – так мне кажется, – и им нужно солнце, чтобы вообще чем-либо заниматься. Когда им холодно, они вроде как не могут причинить вам особого вреда, хотя я лично не стал бы это проверять на собственном опыте, как вы думаете? А как насчет волков? Вы когда-нибудь видели волка, господин Варг?
– Нет. Мне кажется, никогда.
– Ну, здесь, на юге, их у нас и нет, – заметил Блумквист. – Но есть на севере одно местечко, как же его там? Шиннскаттеберг. В общем, в Швеции сейчас есть примерно триста волков, что не так уж и плохо, учитывая, что пятьдесят лет назад их не было ни одного. Люди как-то странно относятся к волкам, верно? Вы знали, что все собаки происходят от волков – абсолютно все, даже те дурацкие маленькие собачонки, которых люди выгуливают иногда в парках. Волки. Представляете, как смутился бы волк, если бы обнаружил, что он – родич какому-нибудь ши-тцу? Конечно, не следует думать, будто животные способны на такие же чувства, как мы, – не думаю, что они способны чувствовать смущение, а вам как кажется? Кот моей дочери, кажется, вообще никаких чувств не испытывает – и уж точно никакого смущения…
Ульф посмотрел на часы. Километр за километром исчезал позади, в диковинном мареве фактов, опасений и однобоких наблюдений, не требующих ответа. Интересно, на что бы это было похоже, задумался он, совершить какое-нибудь долгое путешествие на поезде в обществе Блумквиста? Например, на Транссибирском экспрессе? Или на одном из тех поездов, которые проезжают Канаду от края до края? Сплошной Блумквист, день за днем – на любую вообразимую тему…
Тут ему пришла на ум Блумквистова жена: как, интересно, она отнеслась к той новости, что его не будет целых три дня? Уж наверное, с некоторым облегчением. Ульф про себя улыбнулся. Но потом напомнил себе, что у Блумквиста есть те, кто его люби те, кто, наверное, ценит его хорошие качества – то, какой он хороший, преданный муж, который содержит свою семью и никогда не жалуется на этот счет. Госпожа Блумквист, подумал Ульф, наверное, очень им гордится и уж наверняка относит тот факт, что его никак не повысят, на счет того, что начальство его не понимает, или из-за зависти коллег, или еще чего-нибудь в этом же роде. Наши герои никогда не терпят неудач из-за собственных недостатков; всегда виноват кто-то другой.
Спа занимало довольно обширную территорию рядом с главной дорогой на Абеккос. До городка было всего ничего, можно было дойти пешком, но место окутывала атмосфера сельской безмятежности – благодаря березовой роще, посаженной вокруг предыдущим хозяином. Деревья заслоняли отель от дороги и от соседних домов, но, кроме того, это был настоящий рай для мелких птичек, которые селились в их кронах. Когда Ульф припарковал «Сааб», от берез доносилось птичье пение, а над широкой, аккуратно подстриженной зеленой лужайкой плыла доносившаяся откуда-то изнутри здания музыка – должно быть, Моцарт, подумал Ульф. В центре лужайки стояло несколько шезлонгов, на которых висели полотенца, но постояльцев что-то не было видно.
Их приезд, как видно, заметили из главного здания, приземистого, но обширного строения под красной крышей, имевшего такой вид, будто каждый новый владелец случайным образом добавлял к нему что-нибудь свое. Открылась передняя дверь, и к ним вышел человек в белых брюках и зеленой рубашке с открытым воротом. Это был Балтсер Бьёркман, владелец спа и супруг Аньел. Балтсеру было лет около сорока – на четырнадцать лет больше, чем Аньел, которая следом за ним вышла на лужайку, чтобы приветствовать гостей.
– Феликс сказал мне, что вы приедете, господин Варг, – сказал Балтсер, пожав Ульфу руку. – И, конечно, ваш коллега – господин…
– Блумквист, – представился Блумквист.
Балтсер улыбнулся:
– Да, конечно, конечно.
Тут к ним подошла Аньел. Когда все были представлены друг другу, Ульф изучающе окинул ее взглядом, гадая, как случилось, что эти двое оказались вместе. Подобные мысли часто его посещали, когда он сталкивался с какой-нибудь парой. Иногда все было достаточно очевидно – сразу становилось понятно, почему эти конкретные люди могли захотеть вступить в брак: общие интересы, один и тот же круг – все те вещи, которые многое говорили о природе взаимного притяжения у людей. Ульф, кроме того, подметил, что люди часто обращают внимание на тех, кто похож на них внешне. Эта теория, которая, как казалось Ульфу, не должна вызывать особого доверия, на практике почти всякий раз получала подтверждение. А потом и сам доктор Свенссон предоставил этому наблюдению доказательства, слово в слово процитировав статью, появившуюся в одном из научных журналов. Оказывается, поведал ему доктор Свенссон, финские исследователи, проанализировав множество свадебных фотографий за несколько десятилетий, обнаружили, что молодожены зачастую очень напоминают друг друга. Высокие темноволосые мужчины часто женились на высоких темноволосых женщинах; люди с высокими скулами выбирали себе в супруги людей с высокими скулами; носы похожей формы сплошь попадались парами – и так далее.
